Жизнь взаймы

Старик лежал накрытый одеялом, и оно казалось таким ровным и плоским, словно человек под ним совсем лишился плоти. Его голова напоминала высохший череп, глаза глубоко запали, но всё ещё сохраняли свой яркий голубой цвет, под кожей, напоминавшей своим видом смятую папиросную бумагу, проступали вздувшиеся вены. Он лежал на узкой койке в такой же узкой комнате. Рядом на прикроватной тумбочке лежала шахматная доска.

Фамилия старика была Рихтер. Ему было восемьдесят лет и двадцать из них он прожил в санатории. Вначале у него была двухкомнатная палате на втором этаже, потом он перебрался на третий в однокомнатную с балконом, и, в конце концов, оказался на четвертом этаже в отдельной комнате без балкона. Теперь же, когда у него совсем не стало денег, он жил в этой узкой каморке, похожей скорее на кладовую. Он был самым выдающимся пациентом в санатории. Далай-лама всегда приводил его в пример, когда к нему попадали малодушные больные, за что Рихтер был ему всегда благодарен. Он медленно умирал, но никак не мог умереть. У его кровати сидела Лилиан. — Вы только посмотрите! — обратился к ней Рихтер и показал на шахматную доску. — Разве так можно играть! Да он что, спит там или вместо шахмат в карты играет! Зевнул моего коня и на десятом ходу получит мат! Что стало с Ренье? Раньше он играл внимательней. А вы здесь ещё с войны?

— Нет, — ответила Лилиан.

— Ренье попал сюда во время войны, кажется в сорок четвертом. Для меня это стало просто избавлением! До того, уважаемая мадмуазель, мне пришлось целый год играть против шахматного клуба Цюриха. Здесь, наверху, играть было не с кем. Скукота!

Шахматы были единственной страстью Рихтера. Все его старые партнеры в тех санаториях, где он уже побывал, разъехались или поумирали, а новых среди пациентов просто не было. У него были два друга в Германаии, с которыми он играл по переписке, но те погибли в России. Еще один друг попал в плен под Сталинградом. Несколько месяцев Рихтеру пришлось оставаться без партнера. От этого он исхудал и потерял всякий интерес к жизни. Потом главврач устроил так, что ему позволили играть с членами шахматного клуба из Цюриха. Впрочем, в своем большинстве они были недостаточно сильны для Рихтера, а играть всего с двумя относительно крепкими партнерами ему было скучно. Вначале нетерпеливый Рихтер передавал свои ходы по телефону, но это было слишком дорого, и он начал играть по переписке, будучи привязанным к почте: свой ход он мог делать только раз в два дня, потому что письма туда и обратно шли долго. Со временем и этот шахматный ручеёк иссяк, и Рихтер снова был вынужден решать старые партии из учебников.

Потом появился Ренье. Он сыграл одну партию с Рихтером, и тот был беспредельно счастлив, что наконец нашелся достойный партнер. Но француз Ренье, отсидевший в немецком лагере для военнопленных, отказался играть дальше, когда узнал, что Рихтер немец. Национальная вражда не оставила его даже на пороге санатория. Это плохо повлияло на Рихтера, и тот снова начал хиреть. При этом и Ренье свалился в постель. Оба умирали со скуки, но никто не хотел уступать. Наконец решение было найдено, и нашёл его обращенный в христианство негр с Ямайки. Он тоже был лежачий. Написав два разных письма Рихтеру и Ренье, он предложил им сыграть с ним в шахматы, не нарушая постельного режима, по телефону. Оба были восхищены этой идеей. Единственно, что осложняло её реализацию, был тот факт, что негр ничего не смылил в шахматах, но он решил проблему весьма простым способом. Он стал играть против Рихтера белыми фигурами, а против Ренье — черными. Поскольку первый ход всегда делают белые, Ренье сделал его на своей доске, лежавшей рядом с кроватью, и позвонил негру. Тот в свою очередь позвонил Рихтеру и передал ему ход белых, якобы сделанный им самим. Затем он стал ждать ответного хода Рихтера и, получив его, позвонил Ренье. После второго хода Ренье он снова позвонил Рихтеру и стал ждать ответного хода. У самого негра на столе не было даже шахматной доски и он лишь заставил играть Ренье и Рихтера друг с другом, причем оба ничего об этом не знали. Вся хитрость заключался в том, что одну партию он играл белыми, а другую — черными. Если бы ему пришлось играть обе партии белыми или черными, то пришлось бы делать ход самому, а не просто передавать его по телефону.

Вскоре после окончания войны негр умер. Ренье и Рихтеру пришлось сменить свои палаты на более скромные, так как оба обеднели. Один лежал в своей постели на четвертом этаже, другой — на третьем. Теперь, чтобы партии не прерывались, роль негра стала выполнять Крокодилица, а медсестры передавали ходы противников, которые всё ещё думали, что играют против негра. При этом Рихтеру и Ренье было сказано, что он не может общаться с ними по причине прогрессирующего туберкулёза гортани. Всё шло хорошо, пока Ренье не разрешили вставать. Первым его желанием было заглянуть к негру, и тут тайна раскрылась.