Орфей спускается в ад

Альма. У тебя одни знакомые, у меня другие. Мы движемся по разным орбитам. Если быть такой же прямолинейной, как ты, который за прямолинейностью скрывает свою грубость… так вот, если говорить напрямик, то я ни разу не видела тебя в обществе порядочной девушки. Меня передразнивают твои знакомые – пускай! Но я слышала нелестные отзывы о тебе самом от моих знакомых. О тебе, начинающем докторе, который собирается помочь своему отцу в его практике. (У нее перехватывает дыхание.) Большинство людей ведут жизнь, не принося пользы другим людям. Но у тебя-то – такие способности к науке! Ты можешь посвятить свою жизнь людям, можешь облегчить их страдания. Вместо этого ты теряешь доверие тех, кто уважает и любит твоего папу. Он в Лайоне борется с эпидемией, а ты на бешеной скорости гоняешь на своем автомобиле от одного злачного места к другому! Ты сказал, что видел под микроскопом две вещи, упорядоченность и хаос. Но порядок, похоже, тебя не привлекает… ведешь себя как переросток, мечтающий о том, чтобы его считали отчаянным парнем. А ты… ты ведь многообещающий молодой доктор, окончил университет с отличием. (Она отворачивается, прикладывает к глазам платок.) Знаешь, как это называется? Кощунство! (Едва сдерживает рыдания. Потом вскакивает со скамьи. Джон хватает ее за руку.)

Джон. Ты что, уходишь?

Альма. От пения на эстраде мне всегда не по себе. Пусти мою руку! (Джон продолжает держать ее руку. Тьма сгущается. На круговом экране высыпают звезды. В отдалении оркестр играет «Ласточку».) Отпусти мою руку, ну, пожалуйста.

Джон. А ты не убегай.

Альма. На нас кто-то смотрит.

Джон. Сядь на место.

В небо взвивается еще одна ракета. Толпа рукоплещет и ахает.

Альма. Ты нарочно взорвал хлопушку, чтобы завязать разговор и подразнить меня как тогда, в детстве. И в город вернулся, чтобы насмехаться надо мной и донимать меня своими рассказами о том, как меня передразнивают. Что ж, ты добился своей цели. Я действительно обиделась и повела себя как дурочка! Пусти меня, я пойду.

Джон. Не устраивайте спектакль, мисс Альма.

Альма. С чего бы это – «мисс»?

Джон. С того, что вы мне нравитесь.

Альма. Так я и поверила!

Взлетает очередная ракета.

Джон. Правда, нравитесь, по-настоящему. Когда поздно вечером я возвращаюсь домой, подхожу к окну и смотрю, вы это или нет. Вы или ваш двойник…

Альма. Слышать не хочу ни о каких двойниках!

Джон. Смотри, римскую свечу запустили!

На этот раз ракета разрывается у них за спиной, рассыпаясь радужным светом позади ангела. Джон и Альма поворачиваются в профиль на нее.

Джон (считает разрывы). Четыре, пять, шесть – неужели все?.. Нет, семь!

Альма (опускается на скамью, обмахивается платком, произносит тихим голосом). О Господи! Что ты сказал?..

Джон. Может быть, покатаемся?

Альма. Когда – сейчас?

Появляется Роза Гонзалес, идет к фонтану. Внимание Джона переключается на нее.

Джон. М-м… как-нибудь днем.

Альма. А ты не будешь превышать скорость?

Джон. С тобой – не буду.

Альма. Ну что ж… Я буду рада, Джон.

Джон (подходит к фонтану). И надень шляпку с перьями.

Альма. У меня нет шляпки с перьями.

Джон. Ну, купи ее.

Запущена еще одна ракета, и снова слышно нестройное «А-ах!» зрителей. Джон проходит мимо стоящей у фонтана Розы и что-то шепчет ей. Она смеется и неспеша уходит. Джон кричит Альме: «Спокойной ночи!» и идет за Розой. Неподалеку слышится чей-то смех. Альма прикладывает к губам белый платочек. Входит Роджер Доримес с футляром для французского рожка в руках. Мистер Доримес – невысокий молодой человек, чем-то напоминающий стрижа.

Роджер. Если б только слышал старик Моисей! Мисс Альма, как оно прошло!

Альма. Что прошло?

Роджер. Мое соло на французском рожке.

Альма. Я ничего не слышала (она встает и берет его под руку). Я обопрусь на вашу руку, хорошо? У меня что-то голова кружится.