Орфей спускается в ад

Сцена темнеет. Запущена последняя ракета, слышны последние восторженные восклицания. Звучит музыка. На фигуру ангела падает луч света.

Картина вторая

Освещенная гостиная в доме священника. Входит миссис Уайнмиллер, потихоньку подходит к козетке и садится. Раскрыв зонтик, она вытаскивает модную шляпку с белыми перьями. Поднявшись, подходит к зеркалу на стене и примеряет головной убор. Слышен ее протяжный восторженный вздох. Звонит телефон. Она испуганно сдергивает шляпку, прячет ее за стол, стоящий посередине комнаты, и быстро садится на козетку. Телефон продолжает звонить. Входит Альма, берет трубку.

Альма. Алло!.. Слушаю вас, мистер Джиллем. Неужели?.. Какой стыд!.. (Миссис Уайнмиллер достает из-за стола шляпку и, подойдя к Альме, надевает ее.) Спасибо, мистер Джиллем… Шляпка нашлась.

Входит Мистер Уайнмиллер. Он в расстроенных чувствах.

Мистер Уайнмиллер. Альма, твоя мать…

Альма (перебивает его). Я все знаю, папа. Мистер Джиллем только что позвонил. Она стащила шляпку, а он сделал вид, что ничего не заметил, чтобы не позорить ее перед другими покупателями. Я попросила прислать счет.

Мистер Уайнмиллер. А шляпка-то, кажется, дороговата.

Альма. Она стоит четырнадцать долларов. Папа, я попрошу тебя заплатить шесть долларов, а остальные восемь – я из своих сбережений.

Мистер Уайнмиллер. Невыносимо нести этот крест!

В полном отчаянии он покидает комнату. Альма усаживает мать за стол.

Альма. Скоро на кружок идти, а у меня еще куча дел. Сиди спокойно, складывай свои картинки-головоломки. Иначе я отнесу шляпку обратно мистеру Джиллему.

Миссис Уайнмиллер (бросив несколько фрагментов картинки на пол). Не складывается картинка! Не складывается – и все!

Альма стоит в нерешительности. Берет трубку телефона, подержав, кладет ее на рычаг. Потом снова берет и набирает номер.

Освещается другая половина сцены, гостиная в доме Бьюкененов. Там звонит телефон. Вошедший Джон берет трубку.

Джон. Слушаю.

Альма. Джон, добрый день. (Обмахивается пальмовым листом, который держит в левой руке, и смеется коротким нервным смешком.) Ты меня узнал?

Джон. Твой смех с другим не спутаешь.

Альма. Как поживаешь, пропащая душа?

Джон. Нормально. А ты?

Альма. Пока жива, как это ни странно.

Джон. Угу.

Альма. Ты вообще немногословен, а сегодня – особенно. Что-нибудь случилось?

Джон. У меня была трудная ночь. Сейчас только-только прихожу в себя. (Выпивает воду с бромистыми каплями.)

Альма. Сэр, я хочу напомнить вам одну вещь.

Джон. Какую еще вещь?

Альма. Когда мы последний раз разговаривали, вы обещали покатать меня на своем автомобиле.

Джон. Обещал?

Альма. Да, сэр, обещали! И все эти дни я ждала и надеялась, что вы вспомните о своем обещании. Но вы обманули меня, сэр! Снова и снова повозка с мотором проносится мимо моего дома, а моя дрожащая ножка еще ни разу не ступала на ее подножку. Ха-ха!

Миссис Уайнмиллер начинает насмешливо воспроизводить натянутый смех и жеманную речь Альмы.

Джон. Что такое, Альма? Я плохо тебя слышу.

Альма. Делаю вам выговор, сэр! Вы приговариваетесь к словесному наказанию! Ха-ха-ха!

Миссис Уайнмиллер (гримасничает). Ха-ха-ха!

Джон. Не понимаю, в чем дело (откидывается на спинку стула и кладет ноги на стол).

Альма. Впрочем, я знаю, как вы заняты. (Шепотом.) Мама, уймись.

Джон. Плохая слышимость. Похоже, повреждение на линии.

Альма. А я вообще терпеть не могу телефонов. Мне делается так смешно, словно меня щекочут. Честное слово!

Джон. Тогда подойдите к своему окну, а я подойду к своему. Будем переговариваться.