Орфей спускается в ад

Альма. Двор чересчур большой. Я могу сорвать голос. А мне завтра петь на свадьбе.

Джон. И что будете петь?

Альма. «В Эдеме услышали голос!» Только боюсь, что заквакаю, как лягушка. (Очередной приступ смеха чуть не валит ее с ног.)

Джон. Приходите ко мне. Я приготовлю вам полоскание.

Альма. Терпеть не могу полоскания! Они противные.

Миссис Уайнмиллер (передразнивая дочь). Терпеть не могу полоскания! Они противные.

Альма. Мама, тише, пожалуйста! (В трубку.) Ты, конечно, догадался. У меня в телефоне какие-то помехи. Что я хотела сказать?.. Да, вот что. Помнишь, я упоминала о нашем кружке?

Джон. Еще бы не помнить! У вас собираются люди с интеллектуальными запросами.

Альма. Не смейся. Мы собираемся каждую среду и в непринужденной обстановке обсуждаем новые книги и концерты. Иногда читаем по очереди вслух.

Джон. Угощение подают?

Альма. Подают.

Джон. И жидкое тоже?

Альма. Всякое.

Джон. Значит, ты меня приглашаешь?

Альма. Я же обещала пригласить, вот и приглашаю. Мы собираемся сегодня у меня дома. Тебе нужно только двор перейти.

Джон. Хорошо, я постараюсь быть.

Альма. Что значит – «постараюсь»? Как будто визит требует каких-то необыкновенных усилий. Тебе нужно только…

Джон. …двор перейти. Я все понял. Забронируй мне местечко возле чаши с пуншем.

Альма. Ты подал замечательную идею. Мы приготовим фруктовый пунш и добавим в него бордо. Ты любишь бордо?

Джон. Обожаю!

Альма. Мы опять иронизируем? Ха-ха!

Джон. Прости, Альма. Отцу вдруг понадобился телефон.

Альма. Я не повешу трубку, пока не дашь твердого обещания осчастливить нас своим присутствием.

Джон. Не премину осчастливить вас.

Альма. В таком случае – au revoir, до вечера.

Джон. Пока.

Скептически ухмыляясь, Джон кладет трубку. В гостиной Бьюкененов темнеет. Альма стоит как завороженная, не выпуская трубку из рук.

Миссис Уайнмиллер. Наша Альма влюбилась, влюбилась, влюбилась. (Вальсирует в насмешку над дочерью.)

Альма. Мама, у меня лопается терпение! Сейчас ко мне придет ученица, а потом мне надо готовиться к заседанию кружка. Тебе лучше… (У входной двери раздается звонок.) Может, ты поднимешься к себе? (Громким голосом.) Нелли, иду, дорогая! (Матери.) Так и быть, оставайся здесь, только сиди тихо и складывай свои картинки. Иначе – никакого мороженого после ужина!

Она открывает Нелли дверь. Та чем-то взволнованна. Эту сцену надо играть легко и в быстром темпе.

Нелли (с порога). Ах, мисс Альма! Если бы только знали! (Вбегает в комнату, бросается на диван.)

Альма. Что случилось, Нелли? Объясни толком.

Нелли. Мисс Альма. У вас были когда-нибудь увлечения?

Альма. Что-о?

Нелли. Увлечения!

Альма (садится). Наверное, были…

Нелли. Как вы думаете, почему я беру у вас уроки?

Альма. Вероятно, потому, что хочешь научиться петь.

Нелли. Петь? Вы же лучше меня знаете, что у меня нет никакого голоса. А приходила к вам, потому что была прямо-таки влюблена в вас! Я тогда вообще увлекалась девочками. Но это прошло. Теперь я увлекаюсь мальчиками. Вы же знаете, какая у меня мамашка. Приводит домой мужиков со станции и начинается: вино, карты. Из-за нее со мной никто не водится. Не знаю, как вы меня такую в ученицы взяли… а вы видели, как мужики бухают? Как свиньи, настоящие свиньи!

Миссис Уайнмиллер. Свиньи, настоящие свиньи!

Нелли. Я уж думала, что всю жизнь буду ненавидеть мужчин – такие они грубые, противные. Но вот вчера вечером… О Господи, только вспомню…

Альма. Давай лучше повторим гаммы, пока не успокоишься…

Нелли (перебивает). Я уже легла, но не могла уснуть: шум стоял страшенный. И вдруг распахивается дверь… он, наверное, в туалет шел, а попал ко мне в комнату!

Альма (передернув плечами). Нелли, я не желаю слушать истории, которые…

Нелли (перебивает). Догадываетесь, кто это был?

Альма. И догадываться не желаю!

Нелли. Один человек, которого вы знаете. Я вас видела с ним.

Альма. Не понимаю, о ком ты…

Нелли. О самом удивительном человеке на всем белом свете! Когда сообразил, что ошибся дверью, он сел ко мне на кровать и взял меня за руку… и мы разговаривали долго-долго, пока не поднялась мамашка посмотреть, куда он делся. Если бы вы слышали, как он закричал, чтобы она убиралась! «Какая же вы мать! – кричит, – если не можете устроить дочь в школу!» Но мою мать голыми руками не возьмешь. «Какой же вы доктор, если так себя ведете! – крикнула она. – Вон из моего дома!»