Наблюдательный отряд

— Пришла с подружкой делать карточки... Слушай, и ведь в самом деле — эти Минни и Вилли как-то очень бойко в нас с Хорём вцепились. Знаешь, как у девиц — шерочка с машерочкой, ах, фрейлен Каролина, какая вы душка!..

— Это Хорь — душка?! Чёрт побери! Леопард, и ты молчал?

— Ты не представляешь, сколько дам и девиц приходит в «фотографию»! И все с какой-то придурью...

Лабрюйер вспомнил, как впервые увидел Наташу. Тогда тоже в салон ворвалось с полдюжины звонкоголосых и очаровательных молодых женщин.

— Что тебе известно про этих Минни и Вилли?

— Две барышни на выданье, обожают оперу, желают непременно петь по-итальянски и выступать в миланской «Ла Скала». Они искали в Риге итальянца, чтобы поучил их правильному произношению... а госпожа Крамер искала итальянца, который украл её дорогую доченьку... Слушай, я ведь уже вообще ничего не понимаю! — признался Лабрюйер.

— Зато я понимаю. В Риге, насколько нам известно, орудует Эвиденцбюро, и оно вряд ли обходится без агентов-женщин.

Скорее всего, и госпожа Крамер-Лемберг, и обе барышни — агенты. Они одновременно ведут разведку в нашей «фотографии» и ищут агентов-итальянцев, хотя способ, надо сказать, странный. Что ты ещё знаешь про этих барышень?

— Они живут вместе. Родственники позволили Вилли немного пожить у Минни, которая ей не только подруга, но и что-то вроде кузины. И там есть телефонный аппарат! Погоди, ведь Хорь знает, где они живут. Я-то его не спрашивал, и без того забот хватает...

— Узнай. Всё узнай. Я сам проверю, что это за музыкальные барышни, — сказал Росомаха. — А не хочешь ли завтра спозаранку поехать к «Мотору»?

— Для чего?

— Ты ведь собирался разобраться с домом на Нейбургской? Вот и поглядим, кто оттуда выйдет и пойдёт к «Мотору». Заодно Мякишева подвезём.

— Жаль, я сейчас Фирста не найду. Он должен был узнать, кто в том доме обитает, и доложить.

— Сами справимся.

— Кстати! Я знаю, ты тоже считаешь, что незачем гоняться за маньяком. Но всё же у нас есть карточки, на которых госпожа Урманцева и пропавшая гувернантка Амелия Гольдштейн. Не забудь взять их у Яна и поделись с Акимычем. Мало ли что? Вдруг опознаете?

Из квартиры Лабрюйера они телефонировали Вилли Мюллеру. Он ещё не спал, и не спал по уважительной причине — вечером перебирал мотор «Руссо-Балта», пытаясь поймать чёртика, который засел непонятно где и издевательски постукивает. Чёртика он не поймал и сидел в расстроенных чувствах, глядя на чертежи и пытаясь настичь его умозрительно.

— Приезжай в семь утра, — сказал ему Лабрюйер. — Общими усилиями разберёмся. Погоняешь своего чёртика на разных скоростях — глядишь, и выскочит.

— Тоже плохо, — возразил Мюллер. — Мне для того машину дали, чтобы я убедился в её пригодности, а если в ней неполадки — так чтобы доложил, какие именно. Их же устранить надо. А если чёртик пропадёт — как я потом узнаю, где он сидел?

Но договориться удалось, и Лабрюйер, оставив Росомаху хозяйничать, побежал предупредить Сеньку — чтобы не бежал утром к трамваю и не тратил пять копеек зря. Пять копеек в Сенькином кошельке — нелишние, это два с половиной фунта чёрного хлеба, это два фунта хлеба белого, если Сеньке захочется роскоши, это три яйца, то есть в пять копеек ему может обойтись завтрак с горячей яичницей. В почтенном немецком городе экономия похвальна, и Сенька не должен её стыдиться. Вряд ли помощнику кочегара положен оклад более восьми рублей, а каждый рабочий день вынь да положь десять копеек на трамвай; надо будет ему, в самом деле, рублишка полтора подбросить...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сенька пришёл в восторг — он ещё никогда не ездил на автомобиле.

Пока добирались до «Мотора», он замучил Вилли Мюллера вопросами. Лабрюйер и Росомаха только посмеивались — вот что, оказывается, нужно шофёру-фанатику для счастья.

Возле нужного дома они оказались слишком рано. Ещё успели подвезти Сеньку к заводской проходной, сделали круг и нашли то, что искали, — чёрный автомобиль. Он стоял у стены сарая под небольшим навесом, чуть ли не впритирку к поленнице.

— Это «Панар-Левассор», — сказал Мюллер. — Их в Риге, можно сказать, нет, я такой впервые вижу. Раньше только на картинках видел, даже не знал, что кто-то привёз.

— Наше счастье, что в Задвинье ещё не научились строить гаражи, — заметил Росомаха. — В лучшем случае навесы. Однако прохладно. Как они его заводить собираются?

— Они же оба — инженеры, — имея в виду Эрика Шмидта и Теодора Рейтерна, сказал Лабрюйер. — Сообразят. Ну, подождём, поглядим, кто к нему придёт.

— Замёрзнем к чёртовой бабушке, — ответил Росомаха. — Ведь заводской гудок ещё не скоро. И нам даже не первый гудок, а второй нужен.

— Чтобы гудок загудел, нужно сперва котельную раскочегарить, — разумно заметил Вилли Мюллер. — Заводскому гудку место на крыше котельной.

— Ну вот сейчас Мякишев этим и займётся.

Утренних гудков было два — первый заменял рабочим, не имеющим будильника, петуха, а второй, примерно полчаса спустя, означал начало рабочей смены, и к этому времени живущие по соседству рабочие уже не проходили, а пробегали через заводские ворота.