Наблюдательный отряд

— Просто так взять и отпустить? Господин, наверно, плохо понимает, что он шпионил за честными законопослушными подданными Российской империи, — ответил Лабрюйер. — Может быть, господин предпочтёт визит в сыскную полицию?

— Я всё расскажу!

— Погоди, — по-русски сказал Лабрюйер Хорю. — Допрос сидя в снегу — это даже для нашей бешеной компании чересчур... как это?.. Экстравагантно. Всё-таки придётся пробраться на фабрику. Кажется, там ворота остались только со стороны угольного склада, а возле газгольдеров их убрали.

Как и следовало ожидать, пленник, будучи поставлен на ноги, попытался сбежать. Ему поставили подножку, повалили и решили беседовать, вдвоём сидя на нём рядышком, как две курицы холодной ночью на насесте.

— Ты заметь, он шума не поднимает. И по-русски не понимает. Странная птичка к нам залетела, — усмехнулся Лабрюйер.

— А что, если это итальянец?

— Я видывал итальянцев. В Риге на кого только не насмотришься. Он брюнет, и вид у него, пожалуй, южный, — согласился Лабрюйер. — Ну, как господин прикажет к нему обращаться? Ну?..

Вопрос он подкрепил несильным ударом каблука.

— Я — Феррони.

— А может, Мазарини?!

Но это было бы слишком большой, фантастической удачей.

— Называйте меня Феррони, — сказал пленник.

— Хорошо, Феррони, — согласился Хорь. — Кто вам велел выслеживать нас?

— Я их не знаю.

— Погоди, погоди! — Лабрюйер удержал Хоря от иронического замечания. — Такое бывает! Это не значит, что к нему подошли на улице и сказали: «Сударь, вы нам понравились, теперь вы будете выполнять наши задания». Он — не из наших топтунов, наружное наблюдение — не его ремесло. Значит, его выбрали не за умение...

— А за что?

— За то, что он не посмеет отказать. Значит, взяли молодца не скажу за что.

И Лабрюйер опять перешёл на немецкий.

— Тот, кто вас нанял, — мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Опишите его внешность, Феррони. Если хотите, я буду спрашивать, вы отвечайте. Рост?

— Как вы, почти. Но очень худой. Лицо узкое.

— Лет ему сколько?

— Как вам. Или, наверно, немного меньше.

— Усы носит?

— Да, чёрные. Не крашеные. Он брюнет.

— То есть брови и волосы тоже чёрные?

— Да.

— Брюнет какого рода? Среди финнов они тоже попадаются.

— Он смуглый брюнет. И сложение, как у мальчика.

— Узкие плечи? — спросил Лабрюйер, уже догадываясь, кто прислал ему в подарок синьора Феррони.

— Да.

— И говорит по-немецки не так, как рижане?

— Я сам говорю не так, как рижане. Я тут недавно.

— Очень хорошо. Где вы поселились, Феррони. Ну? Говорите прямо, иначе и в самом деле попадёте в газгольдер.

— На Большой Кузнечной, на углу с Малярной, в новом доме.

— Вы там один живёте?

— Нет...

— Феррони, вы увезли замужнюю даму и с ней скрываетесь? — догадался Хорь.

— Нет!..

— Так отчего же вы так испугались тощего господина с чёрными усиками?

— Он... нет, я не могу объяснить...

— Он знает вашу позорную тайну? — прямо спросил Лабрюйер.

Ему со всякими чудаками приходилось иметь дело. Тот, кто просил называть себя Феррони, сильно смахивал на особый вид чудаков, и если он не был актёром, то для чего бы ему подкрашивать губы, создавая очень чёткую линию? Чуть-чуть, не так, как молодые дамы, примерно так, как артисты, которые приходят делать парадные фотографические карточки. Но ходить в таком виде по улицам не каждый артист станет.

— Он может погубить мою семью, понимаете? У меня матушка с больным сердцем, у меня младшие братья, у меня сестра — невеста. Если они узнают, если в городе узнают...

— Так я и думал. Вы уехали в Ригу, потому что дома уже земля под ногами горела?

— Да, мы уехали в Ригу...

— А этот господин был с вами знаком раньше? В том городе, откуда вы сбежали?

— Нет, я его впервые в Риге увидел. Но он мне всё про мою семью рассказал. Он всё про нас знает...

— Откуда вы? Говорите уж прямо.

— Из Базеля. У нас семья католическая, вся родня — католики. Понимаете?

— Понимаю...

Хорь видел, что Лабрюйер и Феррони нашли общий язык. Как это получилось — он не мог взять в толк и потому молчал.

Лабрюйер встал.

— Поднимайся, — сказал он Хорю. — Теперь господин Феррони не убежит.

Встал и тот, кто просил называть себя Феррони.

— Ступайте, — позволил ему Лабрюйер. — И продолжайте выполнять приказания того господина.

— Продолжать следить за вами? — удивился пленник.

— Да, разумеется. Вы ведь сейчас хотели знать, с кем поздно вечером хочет встретиться эта особа? — Лабрюйер указал на Хоря.

— Да, мне велели узнать, с кем вы встречаетесь в городе.

— Вот и хорошо. Скажите, что эта особа прогулялась возле Бастионной горки с мужчиной средних лет, плотного сложения, хорошо одетым, который потом взял возле Немецкого театра ормана и укатил. А лицо вы не разглядели по случаю темноты. Теперь ступайте.

— Я действительно могу идти?

— Можете. И имейте в виду, что наняли вас мошенники. Они обещали, что вашу тайну никто не узнает, но верить им нельзя. Ни господину с усиками, ни полной седой даме, ни даме-блондинке. Да идите же. Или вы собрались ночевать под воротами газовой фабрики?

Феррони ушёл, то и дело оборачиваясь.

— Ты понял, что всё сие означает? — спросил Лабрюйер Хоря.

— Кажется, понял. Этой позорной тайны вся столица полна...