Мор, ученик Смерти

– Знаешь, что самое паршивое? – обратился к нему Ринсвинд.

– Уук?

– Я даже не помню, когда это мне разбитое зеркало дорогу перебежало.

* * *

Примерно в то же самое время, когда Альберт спорил с хозяином «Залатанного барабана» по поводу пожелтевшего счета, который бережно передавался от отца к сыну и пережил одно цареубийство, три гражданские войны, шестьдесят один разрушительный пожар, четыреста девяносто разбойных нападений и более пятнадцати тысяч пьяных дебошей, а нынче удостоверял, что за Альберто Малихом числится долг заведению в размере трех медяков плюс пени (сумма которых к нынешнему времени сравнялась с общим содержимым большинства самых крупных деньгохранилищ Плоского мира), лишний раз доказывая, что у анкских торговцев такая память на неоплаченные счета, какая посрамила бы самого памятливого слона… так вот, примерно в то же самое время Бинки оставлял за собой клубы пара в небесах над великим и загадочным континентом под названием Клатч.

Далеко внизу, в благоуханных и тенистых джунглях, гремели барабаны, а столбы вихрящегося тумана указывали местонахождение невидимых глазу рек, под поверхностью которых таились безымянные чудища, поджидая, когда мимо пройдет ужин.

– С сыром больше не осталось, бери с ветчиной, – сказала Изабель. – Что это там за огни?

– Световые Дамбы, – ответил Мор. – Мы близко.

Он достал из кармана песочные часы и проверил уровень песка.

– Но недостаточно близко, черт побери!

Пупстороннее их курса лежали озерцами света – чем они, собственно, и были – Световые Запруды; некоторые племена сооружали в горах пустыни зеркальные стены, чтобы собирать солнечный свет Плоского мира, медленный и тяжеловатый. Он использовался в качестве платежного средства.

Бинки скользил над кострами кочевников и безмолвными болотистыми заводями реки Цорт. Впереди, залитые лунным светом, начали обозначаться знакомые очертания.

– Пирамиды Цорта при луне! – выдохнула Изабель. – Как романтично!

– И РАСТВОР ИХ ЗАМЕШАН НА КРОВИ ТЫСЯЧ РАБОВ, – заметил Мор.

– Не надо, пожалуйста.

– Прости, но суть в том, что эти…

– Хорошо, хорошо, я тебя услышала, – с досадой перебила его Изабель.

– Похороны правителя – дело непростое, – сказал Мор, когда они облетали одну из небольших пирамид. – Его накачивают консервантом, чтобы он благополучно переместился в следующий мир.

– И что, это работает?

– Не заметно. – Мор свесился с шеи Бинки. – Внизу факелы, – сообщил он. – Держись крепче.

От двойного ряда пирамид, извиваясь, уходила процессия, во главе которой сотня потных рабов несла гигантскую статую Оффлера, бога-крокодила. Никем не замеченный, Бинки облетел процессию легким галопом и на утрамбованном песке у входа в пирамиду совершил идеальное приземление на четыре копыта.

– Очередного царя замариновали, – объяснил Мор. При лунном свете он вновь сверился с часами. Часы были самые простые – не из тех, что обычно принадлежат венценосным особам.

– Это определенно не он, – сказала Изабель. – Их ведь не маринуют заживо, правда?

– Надеюсь; я где-то читал, что перед консервированием их… ммм… вскрывают, чтобы извлечь…

– Я не хочу этого слышать…

– …все мягкие кусочки, – сконфуженно закончил Мор. – В общем-то, даже хорошо, что консервирование не работает: представь, каково это – расхаживать без…

– Значит, ты прилетел сюда не за царем! – Изабель повысила голос. – А за кем же тогда?

Мор повернулся к темному входу. До рассвета он должен был оставаться незамурованным, чтобы оттуда могла вылететь душа покойного правителя. Глубокий и зловещий проход наводил на мысль о более мрачном предназначении, чем, к примеру, заточка бритвенных лезвий.

– Это мы сейчас узнаем, – ответил Мор.

* * *

– Берегитесь! Он возвращается!

Восемь самых почтенных волшебников университета шаркали гуськом, старательно приглаживая бороды и безуспешно пытаясь придать себе благообразный вид. Что было нелегко. Одних выдернули из личного кабинета, других оторвали от послеобеденного бренди перед жарко натопленным камином, третьих вывели из глубоких размышлений под носовым платком в удобном кресле, и все они были чрезвычайно насторожены и весьма озадачены. Их взоры сами собой устремлялись на пустой пьедестал.

Единственным существом, которое сумело бы сравниться с ними выражением лица, мог бы стать голубь, прослышавший, будто лорд Нельсон не только слез со своей колонны, но и купил магазинную винтовку двенадцатого калибра с коробкой патронов.

– Идет по коридору! – прокричал Ринсвинд и юркнул за колонну.

Собравшиеся волшебники не сводили глаз с высокой двустворчатой двери, словно та грозила вот-вот взорваться, что доказывает их прозорливость, поскольку дверь и впрямь взорвалась. Дубовые щепки величиной со спичку посыпались им на головы, а в пустом освещенном проеме возникла тщедушная фигура. В одной руке она держала дымящийся посох. В другой – маленькую желтую жабу.

– Ринсвинд! – взревел Альберт.

– Сэр!

– Забери эту тварь и избавься от нее.

Жаба переползла на ладонь Ринсвинда и виновато на него посмотрела.