Мор, ученик Смерти

– Нет, о Проницательный Отец Своего Народа, я вел речь о том, что это, если глаза не изменяют мне, мочевой пузырь и селезенка глубоководного дутого угря, которые считаются изысканнейшим лакомством, с той лишь оговоркой, что вкушать их – так, по крайней мере, пишут в книгах – дозволено только богоизбранным, к коим я, разумеется, не причисляю себя, ничтожного.

Ловким движением он отправил находку в пиалу императора, где она поколыхалась и замерла. Юный монарх внимательно осмотрел ее, а потом насадил деликатес на палочку.

– Однако, – произнес он, – разве не писал великий мудрец Лай Тин Видль, что иной ученый стоит многих князей? Я помню, как однажды получил из твоих рук соответствующий отрывок для чтения, о Верный и Усердный Поборник Знаний.

Яство описало в воздухе еще одну крутую дугу и виновато шлепнулось в пиалу визиря. Тот быстрым движением подхватил его и приготовился совершить новую подачу. Глаза его сузились.

– В широком смысле это действительно так, о Нефритовый Родник Мудрости, но конкретно меня невозможно поставить выше Императора, которого я люблю как родного сына и ни на миг не переставал любить с того злосчастного дня, когда оборвалась жизнь его отца, а посему я кладу этот скромный дар к твоим стопам.

Глаза придворных проследили за третьим полетом многострадального органа через ковер, но император, схватив веер, отбил рыбий потрох в направлении пиалы визиря с изумительной ловкостью и такой силой, что расплескал повсюду водоросли.

– Да съешьте же это хоть кто-нибудь, во имя небес! – прокричал Мор, которого, впрочем, никто не услышал. – У меня времени в обрез!

– Воистину, ты наизаботливейший из подданных, о Искренний и Единственный Свидетель Смерти Моих Отца и Деда, а посему я повелеваю: наградой тебе будет это яство, изысканное и редкое.

Неуверенно потыкав комок палочкой, визирь вгляделся в императорскую улыбку, лучезарную и жуткую. И попытался отыскать отговорку.

– Увы, я, похоже, проявил непозволительное чревоугодие… – начал он, но император жестом приказал ему замолчать.

– Бесспорно, такое яство требует подобающей приправы, – объявил он и хлопнул в ладоши. Бумажную стену у него за спиной сверху донизу вспороли клинки, и в обеденный зал шагнули Небесные Стражи: трое потрясали мечами кандо, а четвертый судорожно пытался заглотить непотушенный окурок.

Визирь выронил пиалу.

– Самый верный из моих приближенных утверждает, что в животе у него не осталось места для этого последнего лакомства, – сказал император. – Не сомневаюсь, что вы сможете исследовать его желудок и удостовериться в правдивости сих слов. А почему у этого человека из ушей валит дым?

– От служебного рвения, о Небесное Блистательство! – торопливо ответил командир. – Прошу его простить, удержу не знает.

– Тогда пусть возьмет вот этот нож – и… Ага, визирь все же проголодался. Похвально.

В наступившей мертвой тишине ритмично двигались челюсти визиря. Наконец он сглотнул.

– Превосходно, – сказал он. – Восхитительно. Поистине пища богов, а теперь прошу меня извинить…

Он выпрямил ноги и попытался встать. На лбу у него проступили бисерины пота.

– Ты желаешь нас покинуть? – Император вздернул брови.

– Неотложные государственные дела, о Прозорливый…

– Сиди. После трапезы резкий подъем вреден – это прямой путь к несварению желудка, – сказал император, и стражники согласно закивали. – А кроме того, неотложных государственных дел сейчас нет, если, конечно, не брать в расчет те, что таятся в красной склянке с наклейкой «Противоядие», которая хранится у тебя дома в черном лаковом шкафчике на бамбуковой циновке, о Яркий Полночный Светильник.

У визиря зазвенело в ушах. Лицо приобрело синюшный оттенок.

– Вот видишь? – заметил император. – Несвоевременная двигательная активность на полный желудок способствует выделению тлетворных гуморов. И пусть это предостережение долетит до самых дальних уголков моих владений, дабы все подданные извлекли для себя урок из твоего горького опыта.

– Преклоняюсь… перед твоей… заботой, Венценосный… – прохрипел визирь – и рухнул лицом в блюдо с вареными мягкопанцирными крабами.

– У меня был прекрасный учитель, – изрек император.

– НУ НАКОНЕЦ-ТО, – сказал Мор и взмахнул мечом.

В следующий миг душа визиря всплыла над циновкой и окинула взглядом Мора.

– А ты кто такой, варвар? – рявкнула она.

– СМЕРТЬ.

– Не мой Смерть, – отрезал визирь. – Где Черный Дракон Небесного Огня?

– ОН НЕ СМОГ ПРИЛЕТЕТЬ, – ответил Мор. Позади души визиря в воздухе собирались тени. Некоторые явились в императорском платье, но их оттесняло множество других, и все без исключения сгорали от нетерпения поприветствовать новоприбывшего в царство мертвых.

– Кажется, здесь кое-кто жаждет с тобой увидеться, – сказал Мор и заспешил прочь. Дойдя до коридора, он услышал крик души визиря…

Изабель терпеливо стояла рядом с Бинки; в качестве запоздалого обеда тот жевал пятивековой бонсай.

– Один есть, – сообщил Мор, вскакивая в седло. – Едем. У меня дурное предчувствие насчет следующего, а времени совсем мало.

* * *