Мор, ученик Смерти

Альберт материализовался в центре Незримого Университета – к слову, в том же месте, где простился с этим миром примерно два тысячелетия назад.

Он довольно крякнул и стряхнул с мантии парочку пылинок.

А потом ощутил, что за ним наблюдают; оглядевшись, он обнаружил, что явился в мир под строгим мраморным взглядом самого себя.

Поправив очки, Альберт неодобрительно изучил бронзовую табличку, прикрученную к его пьедесталу. Надпись гласила:

«Альберто Малих, основатель этого университета. 1222–1289. „Другого такого мы больше не увидим“».

Тоже мне, пророки, подумал он. Если уж они были о нем такого высокого мнения, могли бы нанять приличного скульптора. Это же позорище. Нос – просто курам на смех. А это, по-вашему, нога? О, да на ней еще и имена чьи-то нацарапаны. А чем надеть такую шляпу, он лучше сдохнет. А подыхать он, если от него тут хоть что-то зависит, не собирается.

Альберт метнул в жуткую карикатуру октариновую молнию и злобно ухмыльнулся, когда памятник разлетелся в пыль.

– Вот так-то, – обратился он ко всему Плоскому миру разом. – Я вернулся.

Покалывание от использования магии поднялось по его руке и достигло мозга, где обернулось теплым сиянием. Как же Альберт скучал по нему все эти годы!

Через высокие двустворчатые двери на грохот взрыва прибежали волшебники и с ходу пришли к неверному выводу.

Пьедестал оказался пуст. Вокруг висело облако мраморной пыли. А из него широким шагом, беседуя сам с собой, выходил Альберт.

Волшебники, замыкавшие толпу, попытались как можно тише и как можно быстрее удрать. В этой толпе каждый в годы бесшабашной юности хотя бы раз надел на голову старика Альберта известную ночную посудину, вырезал свое имя на какой-нибудь каменной части тела или облил постамент пивом. А то и чем-нибудь похуже, когда на Буйной Неделе напитки текли рекой, а ковылять до сортира было невмоготу. В ту пору эти затеи казались верхом остроумия. Но теперь почему-то нет.

В итоге лицом к лицу с разгневанной статуей остались лишь двое: у одного дверью защемило мантию, а другой, так уж вышло, был обезьяной и потому относился к человеческим делам довольно расслабленно.

Альберт схватил в охапку волшебника, отчаянно пытавшегося врасти в стену. Тот заныл:

– Ну хорошо, хорошо, каюсь! Был пьян, поверьте, я не со зла, мне жаль, мне очень жаль…

– Что ты такое блеешь? – в искреннем недоумении спросил Альберт.

– …страшно жаль, если бы я попытался объяснить вам, как мне жаль, мы бы с вами…

– Хватит молоть ерунду! – Альберт опустил взгляд на примата и был награжден теплой дружеской улыбкой. – Как тебя зовут?

– Умолкаю, господин, больше ни слова, никакой ерунды, господин… Ринсвинд, господин. Помощник библиотекаря, с вашего позволения.

Альберт смерил его взглядом. У Ринсвинда был какой-то несвежий вид, как будто по нему плакала прачечная. Если волшебное искусство так низко пало, с этим надо что-то делать, решил Альберт.

– И какой же библиотекарь взял тебя к себе помощником? – с досадой спросил он.

– Уук.

Ему попыталось пожать руку нечто теплое и мягкое, как лайковая перчатка.

– Обезьяна! В моем университете!

– Орангутан, господин. Раньше он и сам был волшебником, но попал в магический выброс, господин, и не позволяет нам превратить его обратно, а он единственный, кто знает, как все книги расставлены, – поспешно объяснил Ринсвинд. – А я слежу, чтобы у него не переводились бананы, – добавил он, чувствуя, что без уточнений здесь не обойтись.

Альберт испепелил его взглядом.

– Умолкни.

– Немедленно умолкаю, господин.

– И скажи мне, где сейчас Смерть.

– Смерть, господин? – Ринсвинд еще сильнее вжался в стену.

– Высокий, скелетоподобный, глаза синие, походка величавая, РАЗГОВАРИВАЕТ ВОТ ТАК… Смерть. Не встречал его в последнее время?

Ринсвинд сглотнул.

– В последнее время – нет, господин.

– Так вот, он мне нужен. Этому безобразию надо положить конец. И я собираюсь положить его прямо сейчас, ясно? Потрудись созвать сюда восьмерых самых старших волшебников, скажем в течение получаса, причем со всем инвентарем, необходимым для совершения обряда АшкЭнте, – я понятно излагаю? Хотя вид вашей братии не внушает мне особого доверия. Все вы тут слюнтяи… да прекрати же ты хватать меня за руку!

– Уук.

– Я пошел в пивную, – рявкнул Альберт. – Где тут нынче подают мало-мальски сносную кошачью мочу?

– В «Барабане», господин, – без запинки ответил Ринсвинд.

– В «Дырявом барабане»? На Филигранной? Он все еще существует?

– Ну, его время от времени переименовывают, здание перестраивают, но место, эээ, на месте уже много лет. А у вас, наверное, изрядно в горле пересохло, да, господин? – с омерзительным подхалимством поинтересовался Ринсвинд.

– Много ли ты в этом смыслишь? – огрызнулся Альберт.

– Ровным счетом ничего, сэр, – поспешил ответить Ринсвинд.

– Стало быть, я пошел в «Барабан». И заруби себе на носу: через полчаса. А если они не соберутся здесь к моему возвращению, тогда… в общем, лучше пусть соберутся!

Он вышел из зала, окруженный облаком мраморной пыли.

Ринсвинд проводил его взглядом. Библиотекарь взял своего помощника за руку.