Мор, ученик Смерти

Гильдия торговцев Анк-Морпорка обыкновенно нанимает большие бригады работников, у которых уши – что кулаки, а кулаки – что мешки грецких орехов; этим служащим вменяется в обязанность переучивать тех невежд, которые публично отказываются признавать бесчисленные красоты этого прекрасного города. Так, например, философ Котожар был найден плывущим по реке лицом вниз через считаные часы после произнесения знаменитого афоризма «Кто устал от Анк-Морпорка, тот устал от слякоти по колено».

Поэтому разумно будет сосредоточиться на одной – из множества, разумеется, – на одной из вещей, которые выделяют Анк-Морпорк среди великих городов множественной вселенной.

А именно – на еде.

Через этот город или по его довольно вязкой реке проходит добрая половина торговых путей Плоского мира. На обширных городских территориях проживают представители большей части племен и народов, населяющих Плоский мир. В Анк-Морпорке сошлись кухни всего мира: в меню – тысяча сортов овощей, полторы тысячи сыров, две тысячи приправ, триста сортов мяса, двести видов дичи, пятьсот видов рыбы, сто вариаций на тему макаронных изделий, семьдесят сортов яиц того или иного рода, пятьдесят разновидностей насекомых, тридцать видов моллюсков, двадцать видов змей и других рептилий, а также нечто бледно-коричневое и бородавчатое, известное как клатчский бродячий болотный трюфель.

Заведения общественного питания варьируются от роскошных ресторанов, где порции микроскопические, зато подаются на серебре, до подпольных закусочных, где наиболее экзотические обитатели Плоского мира, по слухам, жрут все, что только могут затолкать себе в горло.

«Реберный Дом Харги», расположенный рядом с доками, едва ли можно отнести к ведущим едальням города, поскольку его здоровяки-завсегдатаи более всего ценят количество, а недополучив его, начинают крушить столы. Они не гонятся ни за вычурностью, ни за экзотикой: им подавай простую еду, например эмбрионы нелетающих птиц, рубленые органы в оболочке из кишок, куски свиной плоти и подгоревшие молотые семена травянистых растений, плавающие в животном жире, или же, как говорится на местном наречии, яичницу с колбасками и беконом да ломоть жареного мяса.

Меню в таком заведении не требовалось. Чтобы ознакомиться с ассортиментом блюд, достаточно было посмотреть на жилет хозяина.

При этом Харга вынужден был признать, что новый повар оказался ценнейшим приобретением. Сам Харга, лучшая ходячая реклама своих фирменных высокоуглеводных блюд, сиял при виде зала, полного довольных едоков. А как быстро он готовил! Пугающе быстро, по правде сказать.

Харга постучал в заслонку между залом и кухней.

– Двойная глазунья, жареный картофель, фасоль и тролльбургер, без лука, – прохрипел он.

– БУДЕТ СДЕЛАНО.

Заслонка поднялась через считаные мгновения; из-под нее выскользнула пара тарелок. Харга только покачал головой в благодарном изумлении.

И так весь вечер. Желтки глазуньи получались яркими и лучистыми, красная фасоль поблескивала рубинами, а золотисто-коричневые ломтики жареного картофеля напоминали загорелые тела отдыхающих на дорогом пляже. У предыдущего повара картофельные ломтики смахивали на бумажные кульки с гноем.

Харга обвел взглядом жаркую от пара забегаловку. Никто за ним не следил. Он решил разобраться, в чем тут дело. И вновь постучал в заслонку.

– Гепардовый сэндвич, – потребовал он, – да пошустре…

Заслонка уже скользнула вверх. Через несколько секунд, собравшись с духом, Харга заглянул под верхний слой оказавшегося перед ним длинного сэндвича. Трудно было сказать, действительно ли это мясо гепарда, но и обратное было недоказуемо. Харга снова забарабанил костяшками в заслонку.

– Ладно, – сказал он, – нареканий нет. Я только хочу узнать, как это ты так быстро управился.

– ВРЕМЯ НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ.

– Что, правда?

– ЧИСТАЯ.

Харга счел за лучшее не спорить.

– В общем, работаешь ты чертовски хорошо, дружок, – только и сказал он.

– КАК НАЗЫВАЕТСЯ СОСТОЯНИЕ, КОГДА ТЕБЕ ТЕПЛО, УЮТНО И ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ЭТО НЕ КОНЧАЛОСЬ?

– Думаю, я бы назвал это счастьем, – ответил Харга.

В тесной, загроможденной кухне, покрытой многолетними напластованиями жира, Смерть крутился и вертелся, шинковал, резал и жарил. Сковорода с длинной ручкой поблескивала среди зловонного пара.

Он отворил дверь и впустил холодный ночной воздух, а заодно – с десяток соседских кошек: их привлекли стратегически расставленные на полу миски с молоком и мясом самых лучших сортов, какие только нашлись в закромах у Харги – знал бы он… Время от времени Смерть делал небольшой перерыв в работе и почесывал за ушком кого-нибудь из котов.

– Счастье, – сказал он и не узнал собственный голос.

* * *

Кувыркс, волшебник на должности Королевского Узнавателя, с трудом преодолел последние башенные ступени и прислонился к стене, дожидаясь, когда успокоится сердце.

На самом деле башня не отличалась высотой – разве что по меркам Сто Лата. По своим очертаниям и конструкции это была самая что ни на есть типичная башня для заточения принцесс, но использовалась она главным образом для хранения всякой рухляди.