Мор, ученик Смерти

– Недурно, – сказал он, – хорошо освежает. – И отхлебнул еще. – Аромат довольно своеобразный, – добавил он, – но это, я уверен, вопрос привычки.

Откуда-то сзади послышался недовольный ропот.

– Зуб даю, разбавлена у него укипаловка-то.

– Не-е, ты же знаешь, что бывает, когда в это зелье попадет хоть капля воды.

Хозяин старался не слушать.

– Понравилось? – осведомился он у Мора примерно таким тоном, каким люди спрашивали у Святого Георгия: «Кого-кого ты убил?»

– Пикантно, – отметил Мор. – Такой ореховый привкус.

– Прошу прощения. – Трактирщик мягко высвободил кружку из пальцев Мора. Принюхался, вытер заслезившиеся глаза.

– Ыыынг, – вырвалось у него. – Ох и забориста.

Он смотрел на Мора едва ли не с восхищением. Его поразило даже не то, что этот юнец залпом выдул чуть ли не треть пинты, а то, что он сохраняет вертикальное положение и, судя по всему, не думает умирать. Трактирщик вернул ему кружку, словно вручая главный приз за победу в каком-то немыслимом состязании. Когда парнишка отхлебнул еще, кое-кто из выпивох содрогнулся. Хозяин силился понять, из чего у Мора сделаны зубы, и заключил, что из того же, из чего и желудок.

– А ты, часом, не волшебник? – поинтересовался он на всякий случай.

– Нет, простите. А что, похож?

«В том-то и дело, что нет, – подумал хозяин, – походка – не как у волшебников, да и не курит». Глаза его вновь нашли бочонок укипаловки.

Что-то здесь не так. Что-то не так с этим парнем. Какой-то он неправильный. Слишком уж… материальный.

Нелепость, конечно. Стойка – да, материальная, пол тоже, клиенты – материальнее некуда. И все же Мор, несколько смущенный и небрежно потягивающий жидкость, которой впору чистить столовые приборы, словно излучал особо мощное ощущение материальности, как будто он был реальнее всего прочего. Волосы – более волосистые, чем положено, костюм – более костюмистый, башмаки – воплощение башмачности. От одного взгляда на него раскалывалась голова.

Однако Мор в конце концов показал себя всего лишь человеком. Кружка выпала из дрогнувшей руки и со стуком запрыгала по полу, а ее содержимое тут же принялось проедать каменные плиты. Мор указывал пальцем на дальнюю стену и беззвучно ловил ртом воздух.

Завсегдатаи вернулись к беседам и угощению в полной уверенности, что все идет своим чередом; поведение Мора теперь выглядело совершенно нормальным. Убедившись, что его зелье реабилитировано, трактирщик потянулся через стойку и дружески похлопал Мора по плечу.

– Все путем, – бросил он. – Она часто так людей врасплох застает, но это ничего, всего-то голова месячишко поболит, но капелька укипаловки – и все как рукой снимет.

Это факт: в случае похмелья от укипаловки лучше всего выбивать клин клином, хотя в данном случае вместо слова «клин» уместнее будет «тесак», а то и «бензопила».

Но Мор, продолжая тыкать пальцем в ту же сторону, дрожащим голосом выговорил:

– Разве вы не видите? Она проходит сквозь стену! Она проходит прямо сквозь стену!

– После первого глотка укипаловки много чего проходит сквозь стену. Обычно – зеленые волосатые чудища.

– Эта дымка! Слышите, шипит?

– Дымка шипит, говоришь? – Хозяин посмотрел на голую стену, совершенно не таинственную и примечательную разве что клочьями паутины. Однако его взбудоражила тревога Мора. Он бы предпочел нормальных чешуйчатых тварей. С ними хоть понятно что делать.

– Она движется прямо через зал! Неужели вы не чувствуете?

Завсегдатаи переглянулись. Мор повергал их в смятение. Впоследствии кое-кто клялся, будто ощутил какое-то ледяное покалывание, – впрочем, возможно, дело было просто в несварении желудка.

Мор попятился и ухватился за стойку. На миг его бросило в дрожь.

– Послушай, – сказал трактирщик, – шутки шутками, но…

– На тебе же перед этим была зеленая рубаха!

Хозяин опустил глаза. Теперь в его голосе зазвенели нотки ужаса.

– Перед чем? – проблеял он. Не успела его рука завершить свое тайное движение к терновой дубинке, как Мор перемахнул через стойку и ухватил его за фартук.

– У тебя ведь есть зеленая рубаха? – выкрикнул он. – Я сам видел – с мелкими желтыми пуговками!

– Ну да. Рубашек у меня целых две. – Трактирщик попытался подтянуться. – Чай, не голодранец какой-нибудь, – добавил он. – Просто сегодня я другую надел.

Ему не хотелось знать, как этот юнец разнюхал про пуговицы.

Отпустив трактирщика, Мор повернулся на сто восемьдесят градусов.

– Люди сидят на других местах! Где тот, кто сидел у очага? Все изменилось!

Он выскочил за дверь, и снаружи донесся приглушенный крик. Мор с вытаращенными глазами вбежал обратно и обратился к перепуганной толпе:

– Кто сменил вывеску? Кто-то поменял вывеску!

Трактирщик нервно облизнул пересохшие губы.

– После смерти старого короля, что ли?

Под взглядом Мора он похолодел. Глаза юноши превратились в черные озерца ужаса.

– Я о названии!

– Мы не… оно всегда такое было, – выдавил хозяин, отчаянно глядя на посетителей в поисках поддержки. – Верно, мужики? «Голова герцога».

Толпа ответила утвердительным бормотанием.

Мор задерживал взгляд на каждом по очереди; его заметно трясло. Потом он развернулся и вновь бросился на улицу.