Мор, ученик Смерти

(Это был кинематографический трюк, адаптированный для печати. На самом деле Смерть говорил не с принцессой. Он говорил с Мором в своем кабинете. Но получилось эффектно, правда? Кажется, для этого есть специальный термин: параллельный монтаж или как-то так. От индустрии, где человека, который отвечает за искусственный снег, зовут «снеговиком», можно ожидать чего угодно.)

– И ЧТО ЖЕ? – уточнил Смерть, наматывая черную шелковую нитку на зловещий крючок, зажатый в привинченных к письменному столу маленьких тисках.

Мор колебался. Главным образом из-за стыда и страха, но еще и потому, что от вида скелета в капюшоне, мирно обматывающего ниткой сушеных мух, у кого угодно язык отсохнет.

Вдобавок ко всему в другом конце кабинета сидела Изабель: для виду она склонилась над каким-то рукоделием, но в действительности наблюдала за Мором, кутаясь в облако мрачного неодобрения. Он так и чувствовал, как ее припухшие, покрасневшие глаза сверлят ему затылок.

Смерть добавил к приманке пучок вороньих перьев и принялся насвистывать сквозь зубы (за неимением других возможностей для свиста) какой-то живенький мотивчик. Взглянул на Мора.

– ХММ?

– Они… прошли не так гладко, как я ожидал, – признался Мор, нервно переминаясь с ноги на ногу на ковре перед столом.

– ТЫ СТОЛКНУЛСЯ С КАКИМИ-ТО ТРУДНОСТЯМИ? – спросил Смерть, подравнивая перья ножничками.

– Понимаете, ведьма не захотела уходить, а монах… ну… начал все сначала.

– ЗДЕСЬ НЕТ ПРИЧИН ДЛЯ БЕСПОКОЙСТВА, ЮНОША…

– …Мор…

– ТЫ УЖЕ ДОЛЖЕН ПОНИМАТЬ, ЧТО КАЖДЫЙ ПОЛУЧАЕТ ТО, ЧЕГО ОН, ПО СОБСТВЕННОМУ МНЕНИЮ, ЗАСЛУЖИВАЕТ. ТАК НАМНОГО УДОБНЕЕ ВО ВСЕХ ОТНОШЕНИЯХ.

– Я помню, сэр. Но ведь это значит, что злые люди, которые считают, что достойны попасть в рай, и впрямь туда попадут. А добрые люди, которые боятся попасть в какое-нибудь страшное место, обречены страдать. Как-то несправедливо получается.

– ЧТО ТЕБЕ БЫЛО ВЕЛЕНО ЗАЗУБРИТЬ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПРИСТУПАТЬ К ИСПОЛНЕНИЮ ДОЛГА?

– Ну, вы…

– ХММ?

Мор запнулся и умолк.

– СПРАВЕДЛИВОСТИ НЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО ТЫ.

– Но я же…

– ЗАРУБИ СЕБЕ НА НОСУ.

– Да, но…

– ДУМАЮ, ЧТО В КОНЦЕ КОНЦОВ ВСЕ УСТРОИТСЯ САМО СОБОЙ. МНЕ НЕ ДОВОДИЛОСЬ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ТВОРЦОМ, НО ГОВОРЯТ, ОН ВЕСЬМА БЛАГОСКЛОНЕН К ЛЮДЯМ.

Смерть оторвал нитку и принялся развинчивать тиски.

– ТАК ЧТО ВЫБРОСЬ ИЗ ГОЛОВЫ ЭТИ МЫСЛИ, – добавил он. – ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, В ТРЕТЬЕМ СЛУЧАЕ У ТЕБЯ НЕ ДОЛЖНО БЫЛО ВОЗНИКНУТЬ НИКАКИХ ПРОБЛЕМ.

Момент настал. Мор долго все обдумывал. Скрывать не имело смысла. Он нарушил весь последующий ход истории. Такие промахи не остаются незамеченными. Лучше сразу снять груз с души. Признать свою вину, как подобает мужчине. Проглотить горькую пилюлю. Раскрыть карты. Не ходить вокруг да около. Уповать на милосердие.

Пронзительные голубые глаза, сверкая, смотрели прямо на него.

Он ответил на этот взгляд, как ночной кролик, решивший поиграть в гляделки с фарами шестнадцатиколесной фуры, управляемой заядлым кофеманом, который вознамерился задать жару всем тахометрам ада.

Затея не удалась.

– Так и вышло, сэр.

– ХОРОШО. МОЛОДЕЦ. НУ, ЧТО СКАЖЕШЬ?

Рыболовы считают, что хорошая сушеная муха должна успешно имитировать живую. Есть мухи для утренней ловли. Есть множество других, подходящих для вечернего клева. И так далее.

Но муха, которую победно держали костяные пальцы Смерти, была родом из начала времен. Такие мухи плавали в первичном бульоне. Они выводились из навоза мамонтов. Такая муха не стала бы биться в оконное стекло: она скорее просверлила бы стену. Такое насекомое способно было выползти из-под самой тяжелой мухобойки, источая яд и вынашивая план мести. Она была сплошь покрыта диковинными крыльями и свисающими отростками. И, похоже, отличалась изрядной зубастостью.

– Как она называется? – спросил Мор.

– Я НАЗОВУ ЕЕ… «СЛАВА СМЕРТИ». – Смерть в последний раз любовно оглядел приманку и приколол крючок к капюшону балахона. – СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ХОЧУ НЕМНОГО ПОЖИТЬ В СВОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ, – сказал он. – А ТЫ МОЖЕШЬ ЗАНЯТЬСЯ ИСПОЛНЕНИЕМ ДОЛГА, РАЗ УЖ УСПЕЛ НАБИТЬ РУКУ. ФИГУРАЛЬНО ВЫРАЖАЯСЬ.

– Да, сэр, – удрученно откликнулся Мор. Будущее виделось ему зловещим черным тоннелем без малейшего света в конце.

Смерть побарабанил пальцами по столу, бормоча себе под нос.

– ДА, КСТАТИ. АЛЬБЕРТ МНЕ ДОЛОЖИЛ, ЧТО КТО-ТО БАЛУЕТСЯ В БИБЛИОТЕКЕ.

– Прошу прощения, сэр?

– ВЫТАСКИВАЕТ КНИГИ, РАЗБРАСЫВАЕТ ИХ ГДЕ ПОПАЛО. КНИГИ О ЮНЫХ ДЕВУШКАХ. ПОХОЖЕ, ЭТО КАЖЕТСЯ ЕМУ ЗАБАВНЫМ.

Как уже было отмечено, Святые Слушатели отличаются таким чувствительным слухом, что могут оглохнуть даже от яркого заката. На считаные мгновения Мору показалось, что кожа у него на затылке приобрела сходную чувствительность: он словно увидел, как Изабель окаменела, не закончив начатый стежок. И уловил приглушенный вдох, уже слышанный ранее среди стеллажей. Ему вспомнился кружевной носовой платочек.

– Да, сэр, – кивнул Мор. – Больше такое не повторится, сэр.

Кожа у него на затылке начала яростно зудеть.