Двадцать девятое июня

Прямо у Сенотафа я в два приема переправился через улицу и увидел дверь со скромной табличкой «Хоум оффис». Глотнул слюну — черт, опять сохнуть во рту стало! — потянул массивную дверь и увидел маленькую прихожую со ступеньками, которые вели в просторный вестибюль. Но подняться по ступенькам мне не дали, С трех сторон наперерез выдвинулись двое мужчин и женщина в одинаковых голубых халатах. Перебивая друг друга, они восклицали; «Кэн ай хелп ю?», то есть; «Чем могу служить?»

Я поневоле заулыбался, сухость в горле прошла. Довольно бодро отбарабанил вступительную фразу, структуру которой тоже помог отшлифовать профессор. Фраза гласила, что я, журналист из СССР, прощу политического убежища в Великобритании.

Двое привратников тут же отошли, потеряв ко мне всякий интерес. А женщина стала что-то объяснять. С ее третьей-четвертой попытки я понял, что пришел не туда, что мне нужно в отдел иностранцев и что отдел этот помещается в Принцесс-хаузе на Холборне. Туда идет автобус семьдесят седьмой.

Что она читала на моем лице, пока держала речь,— не знаю. Но только успокаивающе потрогала меня по рукаву, побежала куда-то и принесла маленький план на куске картона. Там я увидел и Холбори, и Принцесс-хауз. Моя карта, подаренная профессором, осталась в чемодане. Жаль! Но женщина вывела меня на улицу и прямо за руку подвела к автобусной остановке. Она для верности еще написала на плане «77», кивнула, улыбнулась и ушла к месту работы.

Семьдесят седьмой пришел быстро, народу в нем было не много, Я знал от профессора, что не надо лезть к кондуктору с деньгами при входе (как поныне делают в Лондоне иностранные туристы, вызывая покровительственные улыбки пассажиров). Я устроился на узорном плюшевом диванчике у входа и, когда негр-кондуктор подошел ко мне, назвал пункт назначения. Он сказал: «Восемь пенсов», я расплатился, а потом показал ему план и ткнул пальцем в Холборн. Парень понял:

— Сидите, я скажу, где вам выходить.

Я его понял тоже, сидел тихо и только поглядывал в его сторону на остановках — не забыл ли он меня? Он давал знать, что помнит, и, наконец, сказал:

— Вам на следующей.

Выйдя на незнакомой шумной улице, я сверился с планом и быстро нашел Принцесс-хауз. Тут меня ожидало странное зрелище. Просторный квадратный зал с окошками по двум стенам был буквально забит народом. Толпа состояла из очередей к этим самым окошкам. Подавляющее большинство составляли в толпе негры.

Очередь за свободой? Что ж, постоим. Присмотрелся и стал в очередь, показавшуюся чуть короче других. Но почти сразу ко мне подошел привратник с галунами и сказал все ту же фразу: «Чем могу служить?». Я выпалил в него мой вступительный заряд, В отличие от Уайтхолла, фраза произвела такое впечатление, что привратник сперва как-то смешно отшатнулся от меня, а потом пустился прочь почти бегом. Но, пробежав шага три, остановился точно вкопанный, круто повернул назад и, показав мне на свой стул у входа, проговорил церемонно: «Не желаете ли присесть?»

Сидеть пришлось меньше минуты. С привратником пришла очень суровая дама и приказала:

— Следуйте за мной!

Мы вошли в малозаметную дверку - и вот уже не было ни очередей, ни шума. По широкому коридору, устланному темно-вишневым ковром, дама в полном молчании довела меня до комнаты, куда пригласила жестом, и тут же исчезла, захлопнув за собою дверь.

Я оказался в хорошо освещенной клетушке без окна. В ней стоял низкий столик с грудой журналов и два кресла. Пока я решал, сесть ли мне, сделать ли вид, что читаю, дверь отворилась и впустила человека, которого мне хотелось бы обозначить с прописных букв,— Моего Первого Настоящего Англичанина. Он был высок и великолепно, спортивно худощав, хотя далеко не молод. На нем была темная, превосходно сидевшая тройка, а во рту он держал необыкновенную трубку — длинную, прямую, с металлическим стволом. Только мундштук и чашечка были из дерева. Он показал мне на кресло, сел сам, вынул изо рта трубку и спросил с неподражаемым спокойствием, словно из простого любопытства; «Ду ю спик инглиш»?

— Ноу! — твердо ответил я, выговаривая отрицание, как учил профессор.

— Мм… Ду ю хэв э паспорт? Паспорт? — Он очерчивал в воздухе прямоугольник. Слава Богу, это бы я понял и так.

Взяв паспорт, Англичанин вздохнул с явным облегчением. Позже я узнал, что к ним приходили люди и без документов, но таких приходилось отправлять в полицию для выяснения личности. Он поднялся, вывел меня в коридор, пересек его наискосок и подвел к двери с надписью «Дж. Грей». Тут он разразился речью с повторениями и жестами. Довольно скоро я разобрался, что Грей — это он, что здесь его кабинет. Что мне придется еще некоторое время посидеть в моей каморке, пока он найдет переводчика. Но! Но — он несколько раз повторил и смотрел испытующе, дошло ли это.до меня —если я передумаю, захочу вернуться к своим, то мне нужно будет только зайти к нему, взять паспорт и уйти, и ни одна душа на свете ни о чем не узнает.