Двадцать девятое июня

Но хватит. Да, я проникся любовью и уважением к моей второй стране и ее людям. Однако знаю, что сам не стал англичанином ни в какой мере. Может быть, потому, что, живя среди британцев, работаю все годы только на Россию. Так получилось; не стану уверять, что бежал с твердым намерением «нести моему народу слово правды». Скорее, думал, что русский журналист никому здесь не нужен; представлялось, будто и Би-Би-Си, и «Свобода» давно укомплектованы специалистами. И уповал я больше на вторую мою специальность — автомобильную. Я в свое время окончил Московский автомеханический институт, потом работал мастером и технологом на заводе малолитражных автомобилей. Пойду, думал, в любое автохозяйство, попрошусь в смотровую яму и покажу, что умею делать (не знал я только, что ям этих в западных гаражах давно уже не было — одни подъемники).

Но оказалось, что и на Би-Би-Си, и на «Свободе» остро нуждались в людях. Первые двенадцать лет я работал на радио «Свобода» (десять лет в Лондоне и два в Мюнхене), потом еще четырнадцать — на Би-Би-Си, где, собственно, работаю и сейчас, но только уже, по возрасту, вне штата.

А в эти годы — о, Господи… Ведь я даже успел провести вечер — один из самых памятных в жизни — с Александром Федоровичем Керенским. (Читая «Март Семнадцатого» моего любимого автора Солженицына, за которого я дважды выступал свидетелем в британском суде, огорчаюсь, что он встретиться с Керенским не успел: может быть, писал бы покойного премьер-министра не так презрительно.) Я был свидетелем драматического бегства Анатолия Кузнецова летом 1969 года от его «стража» Георгия Анджапаридзе (да, того самого, будущего директора Гослитиздата), А «Континент»? О предстоящем выпуске этого журнала Владимир Максимов объявил в лондонском пресс-клубе, а потом Максимова, Андрея и Марию Синявских, Александра Галича и Виктора Некрасова удалось чудом втиснуть в крохотную лондонскую студию радио «Свобода» — и оттуда впервые полетело в Россию известие о новом периодическом издании…

Но все это, как писали в старину, уже совсем другая история. Даст Бог время — расскажу.

 

^{Журнал «Нева» 1994, №10.}