Зов Лавкрафта

Варрава посмотрел на него спокойно. И даже иронично.

– Не выбросил, а исключил. До сих пор обидно?

Синюгин качнул головой.

– На обиженных воду возят, – сказал он.

– Значит, обидно, – подытожил генерал.

Синюгин хотел возразить, но только вздохнул. Чего уж там… Кому ты врешь, Синюга?

– Обидно, – сказал он.

– Синюга. Я за свои решения отвечаю только перед совестью и Родиной, и немного перед начальством.

Генерал помолчал.

– Я тебя спрятал. Потому что ты мне нужен, Синюга, – сказал он серьезно. – Извиняться не буду, уж прости.

Синюгину стало стыдно.

– Гонору в тебе, – сказал Варрава насмешливо, – хватает, вижу. Ладно, гонор тоже штука нужная. В определенный момент.

Автобус повернул в последний раз и остановился перед КПП. Сквозь мутное, залитое мелкими каплями лобовое стекло автобуса было видно, как поднимается шлагбаум. Офицер кивнул и махнул рукой.

– Приехали, – сказал Алексеев. Поднялся. – Ну, с богом. Все ноги отсидел. – Он со стоном выпрямился, потянулся. Хрустнули позвонки.

– Дипломатические паспорта и вещи, все необходимое ждет вас в самолете, – сказал Варрава. – Официально вы сопровождаете товарища Литвинова, он летит на встречу с Фиделем. Неофициальную, заметим. Очень иронично. На Кубе действуете по обстановке. Все, пора прощаться. Боря, а ты что лыбишься?

– Я вдруг вспомнил сказку, – сказал Каленов.

– Сказку?

– Помните, у Салтыкова-Щедрина? «Как один мужик двух генералов прокормил»?

Алексеев гулко расхохотался. Варрава смеялся так, что у него выступили слезы.

– Вот язва, – сказал он. Мотнул головой, вытирая глаза пальцами. – Насмешил.

– Растет поколение, – сказал Алексеев. То ли довольно, то ли озадаченно. Синюгин покрутил головой.

– Растем, товарищ генерал, – Каленов уверенно кивнул. – Мы будем жить при коммунизме.

Алексеев вздохнул:

– С такими-то бравыми ребятами… конечно будем. Ладно, пора! Время.

На взлетном поле за окном автобуса светились красные и желтые огоньки.

Глава 18 Красная тревога

Атлантика, в районе Бермудских островов

Ночь. Океан спокоен. Мириады звезд над ним зависли в безмятежности. Где-то далеко мелькнула яркая искорка – неужели советский Sputnik?

Хаггард откинулся на палубе, вытянул длинные руки по швам. Океан плавно и медленно покачивал лодку. Хаггард лежал на спине, чувствуя спинными и ягодичными мышцами многокилометровую глубину, а лицо подставлял сиянию звезд. Сияние звезд ласково омывало его лицо. Хаггард смотрел на них и думал. Закрывать глаза он не рисковал. Страшно.

Стоит закрыть глаза, как окажешься один, крошечный и ничтожный, посреди темной бесконечности. А когда глаза открыты, звезды ласково льют сияние тебе прямо в душу, и есть он, покой. То, что лучше всего. Свет звезд стекает по твоему хрусталику, затекает под веки. И там, внутри, что-то начинает тихо петь. Возможно, душа.

Хаггард вытянул руку вверх и дотронулся до звезды. Интересно, есть ли там другие миры?

«Я бы хотел побывать на других планетах».

Он сложил майский номер Astounding Science Fiction, который почти дочитал. Там был веселый рассказ о двух мальчишках, что превратили вагончик в космический корабль… «Мы не сделали ничего плохого, честное слово». Как там автор… Хаггард поморщился. Память его стала не та, что раньше. А! Верно. Роджер Кью… как его там?

Опять забыл. Хаггард мысленно сплюнул.

Доктор говорил, что это может быть началом Альцгеймера. Потом внимательно смотрел на Хаггарда поверх очков и добавлял: «Да какой Альцгеймер в твоем возрасте… Скорее это просто слабоумие». Хаггард перекосился. Играешь с человеком в шахматы двадцать лет кряду, считаешь его другом, а он берет и называет тебя «недоумком». Ну, спасибо. Они тогда поругались с Доком. Хаггард потер лоб. Зря, наверное.

Надо будет, как вернусь, помириться все же.

«Откуда во мне эта злость?»

Он нашел тогда в библиотеке энциклопедию и прочитал про Альцгеймера. И, кажется, нашел все симптомы у себя. Хаггард покачал головой. Там среди симптомов была и злость. «Нарастание агрессии, во как. Скоро на людей начну бросаться. И тогда Док скажет, что вот наконец-то настоящий Альцгеймер. Везите этого слабоумного в дурку».

Он вдруг услышал плеск, и лодку качнуло. Рыба, что ли, плещется? – подумал Хаггард. Такое ощущение, что целый кит, вон как волны пускает. Хаггард нехотя поднялся, скрипя суставами, поднял удочку и встал на палубе. Вроде ничего. Океан пуст. Но лодка качалась все сильнее. А, так волны бегут с другой стороны! Он повернулся. И замер. Этого не могло быть… но это было.

«Похоже, хватит мне читать палп с безумными обложками».

Он увидел, как из воды вырываются, вспенивая ровную поверхность океана, длинные щупальца осьминога. Гигантского. Хаггард моргнул, едва не выпустив из рук удилище. Он прикинул расстояние до щупальца, потом его размер… Выругался. Не может быть.

Безумие.

Безумие.

Щупальца были невероятно, безумно большими. «Кажется, я перечитал фантастики», – подумал он.

У Хаггарда отвисла челюсть. Струйка слюны потекла по седой щетине. Он не видел себя со стороны, иначе бы, конечно, согласился бы с диагнозом доктора.