Жизнь взаймы

— Что я должна тебе на это ответить? Я же ведь здесь!

— А ты с врачом консультировалась? Хотя бы один раз здесь, внизу, ты разговаривала об этом с врачом?

— Мне не нужны консультации никаких врачей.

Он недоверчиво посмотрел на неё. — Мы вместе сходим к врачу. Я найду самого лучшего во всей Франции, и мы проконсультируемся у него.

Лилиан не стала ничего отвечать. «Ещё этого не хватало», — подумала она. Клерфэ уже несколько раз спрашивал её, была ли она у врача, но он никогда ещё не пытался услышать от неё больше тех заверений, что она это действительно делала. Теперь было нечто иное. Всё свалилось на неё вместе с этим домом, с будущим, с любовью, с его заботой, со всеми прекрасными словесами, которых для неё больше не существовало, потому что они ещё больше усложняли уход из жизни. Из этого можно было вполне сделать вывод, что он попытается отослать её в больницу.

Под окном вдруг пронзительно начала петь какая-то птица. — Пойдем отсюда на воздух, — попросил Клерфэ. — Должен признаться, электрический свет от этого разноцветного канделябра просто ужасный. Но здесь всё можно переделать.

За окнами опустился вечер, и стены с лепниной оказались окутанными его сумраком. Лилиан облегченно вздохнула. Она чувствовала себя так, будто ей удалось ускользнуть от чего-то. — Всё дело в том, — сказал Клерфэ, — что ты не хочешь жить со мной, Лилиан! Я это точно знаю.

— Но ведь я с тобой, — возразила она беспомощно.

— Да, но ты ведёшь себя как человек, которого завтра здесь не будет, как кто-то, кто вот-вот уедет.

— Разве ты сам не хотел этого?

— Возможно, но теперь больше не хочу. А тебе разве никогда не хотелось жить со мной как-то по-другому?

— Нет, — тихо ответила Лилиан. — Но и ни с кем другим тоже, Клерфэ.

— И почему же?

Она промолчала, потому что внутри неё всё клокотало от возмущения. «К чему он задаёт такие дурацкие вопросы?» — Мы же столько раз уже об этом говорили! Зачем начинать всё сначала? — сказала она наконец.

— Отношения между людьми могут меняться. Но разве любовь достойна презрения?

Лилиан покачала головой. Он посмотрел на неё. — Лилиан, я никогда в этой жизни не желал ничего сверхъестественного лично для себя. А сейчас у меня такое желание появилось. Я хочу быть с тобой.

— Но ведь я здесь, я твоя.

— Не так, не вся, мне этого мало.

«Он хочет привязать меня к себе и запереть, — думала она, — и он горд этой идеей и с гордостью называет это замужеством, заботой и любовью; может быть, так оно и есть. Но почему он никак не хочет понять, что то, чем он так гордится, это как раз то, что отталкивает меня от него». Взглядом, полным ненависти, она смотрела на маленькую виллу с её посыпанными гравием дорожками. «Неужели я убежала из санатория только затем, чтобы кончить здесь свои дни? — подумала она. — Здесь или в Тулузе, или в Брешиа? Куда же делась радость приключений? Где тот прежний Клерфэ? Что сделало его другим? Почему мы не смеёмся над всем этим? Что ещё ждёт нас впереди?» — Мы хотя бы могли попробовать, — заметил Клерфэ. — Не понравится, продадим дом.

«У меня нет больше времени начинать что-нибудь пробовать, — думала Лилиан. — У меня больше нет времени на эксперименты в духе семейное счастья. От этого я начинаю только больше испытывать грусть. Я должна уйти! У меня больше нет времени на такие разговоры. Всё это у меня намного лучше получалось наверху, в санатории, рядом с Борисом, но, тем не менее, и оттуда я всё-таки убежала».

Она вдруг полностью успокоилась. Лилиан ещё понятия не имела, что она предпримет дальше, но тот факт, что она могла бежать, делал обстановку не такой уж невыносимой. Она не боялась несчастья, потому что слишком долго прожила рядом с ним и благодаря ему. Не боялась она и счастья, как и многие люди, считавшие, что они его ищут. Она боялась только одного — оказаться в плену заурядного быта.

* * *

Вечером над морем устроили фейерверк. Ночь была ясной, а небо очень далеким, и на горизонте, где море сливалось с небом, взлетали вверх и падали ракеты, словно сбитые в бесконечность, и казалось, что они падали куда-то за пределы Земли, в пространство, переставшее быть таковым, потому что у него пропали границы. Лилиан вспомнила последний фейерверк, который она однажды видела. Это было в «Горной хижине» вечером перед её бегством. А теперь разве ей не предстоял ещё один побег? «По-видимому, все решения в моей жизни проходят под залпы фейерверков, — подумала она, насмехаясь сама над собой. — А может, всё случившееся со мной было ничем иным, как фейерверком с его огнями ракет, тут же затухавшими и превращавшимися в пепел и прах?» Она огляделась. «Только не сейчас, — подумала она с тревогой, — только не сейчас! Неужели напоследок не произойдет ещё одной вспышки, такой огромной, когда будешь готова бездумно потратить всё ради великого финала?»

— Мы с тобой ещё никогда не играли, — сказал Клерфэ.

— Ты когда-нибудь играла? Я имею в виду — в казино.

— Никогда.

— Тогда тебе надо попробовать. Раз ты не играла, у тебя счастливая рука, и ты обязательно должна выиграть. Ну что, поедем? Или ты устала? Ведь уже два часа ночи.