Жизнь взаймы

Когда Лилиан и Клерфэ вышли из казино, Ривьера предстала перед ними в том виде, какой она была до того, как её открыли туристы. В ожидании восхода солнца небо отливало латунно-желтым и голубым цветами, а море на горизонте было белым и прозрачным, словно аквамарин. На водной глади выделялось несколько рыбачьих баркасов с желтыми и красными парусами. На берегу было тихо и пустынно, а по улицам не проезжала ни одна машина. Воздух был пропитан запахом лангустов и моря.

Лилиан не поняла, что стало причиной неожиданной ссоры. Она слушала, как Клерфэ что-то говорил, но ей потребовалось какое-то время, пока она начала понимать смысл его слов. Это наружу прорвалась его ревность к Волкову. — Что мне делать? — услышала Лилиан его слова. — Мне приходится бороться с тенью, с тем, кого я не ощущаю, с человеком, которого здесь нет и который, тем не менее, занимает здесь всё место, который сильней меня, потому что его тут нет, который вообще лишен недостатков, потому что его здесь нет, которому постоянно поют осанну, потому что его тут нет; он обладает ужасным преимуществом, которое даёт ему в руки сильнейшее оружие против меня, а я сейчас здесь, и ты видишь меня таким, какой я есть, какой я сейчас, ты видишь, как я выхожу из себя, как я, если хочешь, несправедлив, как я мелочен и глуп, а мне противостоит грандиозный идеальный образ, который никогда не ошибается, потому что он ничего не делает, постоянно молчит, и тут ничего нельзя противопоставить, как бесполезно бороться с воспоминаниями о умершем человеке!

Лилиан в изнеможении откинула голову назад. «Что за ужасную ерунду он там опять несет, чисто мужской бред?» — Разве это не так? — спросил Клерфэ, ударив ладонью по рулю. — Скажи, что это не так! Я сразу почувствовал, почему ты избегаешь меня! Я знаю, что ты не хочешь выйти замуж за меня именно из-за него! Ты хочешь вернуться обратно! Вот в чём дело! Ты хочешь вернуться обратно!

Она подняла голову. «О чем он говорит?» Она посмотрела на Клерфэ. — О чем ты говоришь?

— Разве я говорю неправду? Разве ты сейчас не думала об этом?

— Сейчас я думала о том, какими поразительно глупыми могут быть самые умные люди. Только не надо прогонять меня силой!

— Я — тебя? Я пытаюсь делать всё, чтобы удержать тебя!

— Неужели ты думаешь, что таким образом меня можно удержать? Господи!

Голова Лилиан опять упала на грудь. — Тебе незачем ревновать меня. Борис не стал бы обращать на меня внимание, если бы я вернулась.

— Одно с другим не связано! Главное — ты хочешь вернуться!

— Только не надо гнать меня обратно! О боже, неужели ты совсем ослеп?

— Да, — сказал Клерфэ. — Наверное! Наверное! — повторил он и удивился этому сам. — Но я больше не могу бороться с этим. Это выше моих сил.

* * *

Они молча ехали по горной дороге в сторону Антиба. Навстречу им катилась повозка, запряженная осликом. Сверху сидела девочка-подросток и пела. Измученная Лилиан смотрела на неё со жгучей завистью. Она вспомнила старуху в казино, которая вполне могла бы протянуть ещё много лет, потом опять посмотрела на смеющуюся девочку и подумала о себе; снова наступил один их тех моментов, когда всё было непонятным и все ухищрения оказались бесполезными, когда её захлестывало горе, и в бессильном возмущении всё её существо воскликнуло: «Почему? Почему именно я? Что я могла такое натворить, чтобы всё это постигло именно меня?»

Сквозь слезы она смотрела на открывавшиеся волшебной красоты картины природы. Сильный цветочный аромат разносился над дорогой. — Ты почему плачешь? — спросил Клерфэ с раздражением. — Сейчас у тебя не может быть никаких настоящих причин для слёз.

— Да, у меня нет никаких причин.

— Ты изменяешь мне с тенью, — сказал Клерфэ с горечью в голосе. — И ещё плачешь!

«Да, — думала она, — но тень зовут не Борис. Сказать ему, что его имя — Клерфэ? Но тогда он точно запрёт меня в больницу и будет охранять всей своей любовью, чтобы меня залечили до смерти за матовыми окнами палат, где всё пропиталось запахом дезинфекции и человеческих отходов»

Она посмотрела на лицо Клерфэ. «Нет, — подумала она, — только не тюрьма, выстроенная его любовью, против такой тюрьмы протесты бесполезны, остаётся только одно — бежать! Фейерверк окончен, и незачем копаться в золе!»

Машина въехала во двор отеля. Какой-то англичанин в купальном халате уже спускался к пляжу. Клерфэ помог Лилиан выйти из машины, даже не взглянув на неё. — Теперь ты будешь редко видеть меня, — сказал Клерфэ. — Завтра начнутся тренировки. — Он несколько преувеличивал: это были гонки по городу, и поэтому тренироваться было почти невозможно. Уличное движение перекрывалось только непосредственно во время самих гонок. Поэтому водители должны были ограничиться тем, что объезжали трассу и запоминали, где им следовало переключать скорости.