Всё, чего я не помню

И вам спасибо. Должна признать, я немного волновалась, но было приятно выговориться. У вас есть план, как сделать из этого связный рассказ? Только не пишите Самуэля от первого лица, тогда должно сработать. Не думаю, что можно поймать интонацию незнакомого человека, глупо даже пытаться. Вызвать вам такси? По вечерам в этом районе не очень приятно. Мой муж всегда берет такси, когда поздно возвращается с работы. Но это ведь из-за его внешности, люди реагируют, когда видят его, им и в голову не приходит, что он здесь живет. Я вызову машину.

(Долгая пауза в ожидании такси, которое все не приезжает.)

Я убеждена, что это было не специально.

(Долгая пауза, иногда она встает, чтобы проверить, пришло ли такси – не пришло.)

Самуэль слишком обожал впечатления, чтобы… Думаю, он просто ехал слишком быстро.

(Короткая пауза. Такси все еще нет. Лайде наливает из графина стакан воды.)

Потому что я думаю… Если бы это было намеренно – как вы объясните ремень безопасности и тормозной след? Ведь были же следы от торможения?

(Лайде тянется за стаканом воды.)

Все, с кем я говорила, сказали, что тормозной след был.

(Лайде делает глоток, смотрит на воду, дрожащей рукой ставит стакан обратно.)

Вот и такси.

Часть 3 Вечер

«Я» (1)

На часах несколько минут второго, и я сижу в очередном коридоре. На коленях у меня бабушкина сумка, белая искусственная кожа оставляет на джинсах маленькие чешуйки. Я открываю и закрываю застежку-молнию, потом открываю снова и запускаю руки внутрь. Нахожу бумажник с пятисотенными купюрами, записную книжку, пакетик со старыми слипшимися конфетами, пастилки от кашля («Эмсер»), флакон ополаскивателя для рта (потертая этикетка) и, конечно, мобильный телефон, которым она так и не научилась пользоваться. Бабушкин дом сгорел, Лайде уехала, Вандад предал меня, и мне осталось жить пять часов.

* * *

Я был в доме утром, и все шло своим чередом. Дети играли в подвале, женщины мыли пол на кухне, молодые мужчины сидели на террасе и скребли лотерейные билеты. Был солнечный день, геотермальное отопление работало, совершенно незачем было разжигать камин или включать внутри свет.

* * *

Достаю бабушкину пожелтевшую записную книжку с пятнами от кофе на обложке. Она почти пустая. Ее дрожащий почерк, скрюченные буквы «р». На первой странице написано: Что же я за христианка такая, да и христианка ли я вообще. Ниже один и тот же номер мобильного телефона, записанный в столбик двенадцать раз. На последней строке он же, но только первые четыре цифры.

* * *

Когда я возвращался домой, зазвонил телефон. Нихад заголосила:

– Fire! FIRE![56]

Я развернулся и поехал обратно в дом. Я спешил, но не думал, что все настолько серьезно. Может, что-то забыли на плите, или кто-то из детей заигрался с зажигалкой в саду. Я и представить себе не мог, что там произошло.

* * *

Я тру глаза. Зеваю. Последние несколько недель бабушка стала звонить мне в очень странное время. В полтретьего ночи, в полчетвертого, без десяти пять я просыпался от телефонного сигнала и видел ее имя на экране. Иногда я отвечаю, иногда не снимаю трубку. Когда отвечаю, слышу ее безумно счастливый голос:

– Ну надо же! Ты не спишь?

Обычно она просто хочет удостовериться, что это действительно мой номер. Произносит все десять цифр. Я подтверждаю, что номер правильный. Она выдыхает и теперь снова может уснуть.

* * *

Когда я вернулся, вся гостиная была в дыму. Казалось, все окна завешаны черными шторами. Я спрыгнул с велосипеда и потащил его по покрытой гравием дорожке, в это время разбилось одно окно, я подумал, все дело в высокой температуре, осколки снегом падали на кусты. Нихад, Майса и Зайнаб стояли на тротуаре с детьми и чемоданами. В руках Майса держала скалку, лицо ее было в мукé, Нихад всхлипывала.

– Where is everyone?[57] – спросил я.

– Gone[58].

– Afraid of police[59].

– Is everyone out?[60] – спросил я.

– Yes, – ответила Нихад. – Everyone is out, right?[61] Майса и Зайнаб осмотрелись и кивнули. Разбилось еще одно окно, на этот раз маленькое круглое окошко на чердаке. Из окна как лазерный луч вырвался дым, и сначала я подумал, что это оптический обман, но потом заметил какое-то движение.

* * *

Все заняло больше времени, чем я планировал. Я собирался вернуться на работу после обеда, но сначала проверяли бабушкино зрение, потом когнитивные способности, и в конце концов ее пустили в симулятор. Заходя туда, она волновалась. А вышла с румянцем на щеках.

– Как прошло? – спросил я.

– Просто замечательно.

Врач провел нас в отдельную комнату и объяснил, что все кончено. Не было ни единого шанса, что бабушке вернут права. Она врезалась в мотоциклы, проезжала сквозь перекрестки, сдала назад и упала в озеро, и, хотя врач напоминал, что она сидит в симуляторе, она то и дело пыталась открыть окна.

– Было так душно, – бормотала бабушка.

Мы сидели молча.

– Когда можно попробовать в следующий раз?

– Следующего раза не будет, – сказал врач. – Вы должны с этим смириться.

* * *