Всё, чего я не помню

Я представляла, что Самуэль сначала грустил несколько дней. А потом продолжил жить дальше. Уже в выходные после того, как мы расстались, он снова был в центре событий. Они с Вандадом стояли у барной стойки в «Ист», качали головами в такт басам, кивали, когда диджей удачно сводил композиции, флиртовали с инструкторами по йоге и отрывались в наркоугаре на афтерпати. Прошло всего несколько недель, и Самуэль познакомился с новой девушкой, которая была совсем как я, только красивее, умнее, богаче, проще. Самуэль предложил выпить кофе в «Petite France», и когда она пришла, он уже сидел на своем обычном месте, они обнялись, и когда он принес кофе, то показал на газетные вывески на стене и использовал их как предлог, чтобы заговорить о воспоминаниях и ностальгии. Рассказал о чипсах, которые застревали в зубах. Потом потянулся к стакану и вылил на себя воду, медленно и осознанно, уверенный в том, что она его никогда не забудет.

* * *

Однажды Самуэль спросил, кажется ли он мне фальшивым.

– В смысле «фальшивым»? – спросил я.

– Ну, Лайде на это намекала. Много раз. Типа я как-то не так себя веду с людьми. Она считала, что я приспосабливаюсь настолько, что теряю себя.

– Никогда не думал об этом, – ответил я почти совсем честно.

– Думаю, что-то в этом есть. До нее я никогда не задумывался о своем поведении. А просто жил. В счастливом неведении, что ли. Но сейчас – чем больше думаю, тем фальшивее себя чувствую.

Он пил одну чашку чая за другой. Ходил по квартире как бледное вонючее привидение. Я пытался объяснить, что единственный способ оправиться от старой любви – найти новую. Но он просто смотрел на меня и повторял, что устал, ужасно устал. Я дал ему отоспаться, надеялся, что он вернется к себе прежнему. Когда прошло несколько недель, я предложил поехать и поговорить с Лайде. Думал, что смогу стать посредником, помочь им снова сойтись. Лучше Самуэль, который хоть на короткое время становится собой, чем Самуэль, который себя совсем забыл.

– Поговорить – то есть поговорить или «поговорить»?

– В смысле?

– Мы же можем спросить Валентина, каково ему было после вашего «разговора».

– Да ну, это было сто лет назад. Я имел в виду, что просто поговорю с ней.

– И что ты ей скажешь?

– Что ей надо извиниться перед тобой и заново все обдумать.

– Лучше не надо.

– Уверен?

– На тысячу процентов.

* * *

Прошло несколько недель. Я пыталась вернуться к обычной жизни. Сестра переехала ко мне, и я вышла на работу. Поскольку из бабушкиного дома не звонили, я думала, что все устаканилось. Надеялась, что семья Самуэля подождет с продажей. Может, они даже решили не продавать дом, когда увидели, сколько пользы приносит шелтер. Я думала, что в таком случае наши с Самуэлем отношения чего-то стоили бы. Вернее. Это прозвучало странно. Понятно, что отношения чего-то стоили независимо от того, что происходило с домом. Но если бы шелтеру дали жить дальше, ценность наших отношений навсегда осталась бы неизменной. Эх. Это тоже прозвучало неправильно. Удалите это.

* * *

Когда начинаешь заниматься тем, что ненавидишь, значит, ты идешь на поправку. Поэтому я обрадовался, когда заметил, что Самуэль снова начал работать в Миграционной службе. Но после работы он все еще сразу ехал домой. Не хотел никуда ходить в выходные. Двигался странно, словно все части тела отяжелели. Несколько раз я видел, как он останавливается перед зеркалом в прихожей. Он улыбался, вид у него был злой, он рассматривал свое лицо, будто там был ответ на загадку, который он забыл.

Когда прошло несколько месяцев, а Самуэль все еще вел себя странно, я сел на автобус в Багармоссен. Тот же автобус, на котором всегда ездил Самуэль, когда они с Лайде были вместе. Я пересек ту же площадь, что и в новогоднюю ночь, казалось, уже сто лет назад. Нашел улицу и подъезд. Включил свет в подъезде и немного постоял на лестнице, собираясь с мыслями. В списке проживающих была фамилия Лайде. Больше всего я хотел заставить ее понять, что с людьми нельзя обращаться как угодно. Хотел образумить ее. Объяснить, что, если Самуэль делился со мной ее секретами, это не значит, что Самуэль ее не любил, наоборот, он любил ее так сильно, что только о ней и говорил и не мог остановиться. Что все его впечатления и эмоции были связаны с ней, и что он просто не мог не рассказать мне об этом и не записать это в один из своих блокнотов. Я заготовил речь, не хотел запинаться, дышал спокойно, снова включил свет. И как раз собирался подняться по лестнице и позвонить в дверь, когда в подъезд вошла Лайде. Она несла два пакета с едой и вздрогнула, увидев меня.

* * *

Сестра собиралась в магазин за покупками. Я сказала, что могу сходить сама. Сестра не соглашалась, настаивала на своем. Я добилась, что хотя бы заплачу за еду. Принесла и засунула деньги в карман ее куртки. Она достала их и положила на комод в прихожей. Там они пролежат несколько недель, всякий раз, когда я их видела, меня пробирала дрожь, и все равно я не могла до них дотронуться. Кровавые деньги, думала я, глядя на них.

* * *