Всё, чего я не помню

Он подписал договор на почасовую оплату и пожелал мне удачи. Не дал визитку. Не пригласил на встречу в другой день на этой неделе.

* * *

По дороге домой мы зашли в магазин за продуктами. Самуэль взял молоко, кетчуп, лапшу, творог, куриную колбасу, в которой мяса процентов сорок, макароны и фасованные апельсины по сниженной цене. Я шла за ним и складывала в тележку экологически чистые яблоки, экологически чистые лимоны, дробленые томаты в упаковке тетрапак, экологически чистую черную фасоль, свежий тимьян, безглютеновые хлебцы и соевое молоко без сахара. Когда кассир начал сканировать товары, я увидела, что Самуэль следит за ценами, появляющимися на дисплее.

– Ой, – произнес Самуэль, услышав итоговую сумму.

Я протянула свою банковскую карту и заплатила. Как и всегда. Мы пересекли площадь и повернули налево на мою улицу.

– Спасибо за покупки, – сказал он.

– Не за что.

– Блин, вышло так дорого.

Мы шли дальше. Я чувствовала, что надо как-то себя защитить, но не знала, от чего.

– По-моему, важно следить за тем, что ты потребляешь.

– Покупая экологически чистые лимоны?

Думаю, он пытался произнести это с сарказмом. Вышло так себе.

– Да. Вернее так. Для меня это способ сказать: я не хочу максимизировать прибыль. У меня другие ценности, мне плевать на лишние три кроны, которые надо заплатить за экологически чистые лимоны.

– Девять.

– Что – девять?

– Разница между обычными и экологическими лимонами девять крон.

– И что? Это того не стоит?

– Стоит, но… Просто… Чтобы иметь возможность быть таким сознательным, нужен определенный доход.

– И этот доход у нас есть. У обоих. Разве нет?

– У меня нет.

– Ты же нормально зарабатываешь?

– Да, но… Довольно много уходит на оплату квартиры, – пробормотал Самуэль.

Мы вошли в подъезд.

– Вы же делите эти расходы пополам?

– Да, по идее. Но Вандаду в последнее время пришлось нелегко. Так что за квартиру платил я.

– Всю сумму?

– Угу. И немного за еду. И еще кое-что.

– А за что платит он?

– Со временем все образуется. Тут не о чем волноваться.

– Сколько ты платишь в месяц?

Самуэль назвал сумму. От удивления я открыла рот.

– Ты же понимаешь, что он тебя разводит?

– О чем это ты?

– Эта квартира не может столько стоить. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

– Это же съемная квартира. В довольно новом доме.

– Он берет у тебя деньги и тратит их на что-то другое. Поверь мне. И вот тебе объяснение, почему он перестал работать.

* * *

Да. Ладно. Признаю. Я скучал по Самуэлю. Не в том смысле, что думал, будто нашей дружбе конец, а мое место в его жизни теперь займет кто-то другой. А скучал, потому что он меня изменил. И когда его не было рядом, сложнее было быть тем, кем я был с ним, и, хотя я пытался, иногда бродил по городу, сидел в «Спайси Хаузе» и представлял, что он тоже там, все равно все было не так, как когда он был рядом. Между нами что-то произошло, и из-за этого я… Не знаю. Вычеркни это. Вычеркни все это. Я просто пытаюсь сказать, что, когда мне не хватало Самуэля, было сложнее не думать о других людях, которых уже нет, и когда я о них думал, было сложнее уснуть, а когда я не спал, приходилось искать другие способы уснуть, а когда они не помогали, было сложнее работать в полную силу, и когда я начинал рабочую смену с того, что засыпал в фургоне, мне давали меньше часов, и все превращалось в замкнутый круг, из которого было трудно выбраться.

* * *

Дома мы пошли на кухню. Я готовила, он накрывал на стол и наливал воду в графин с выжатыми лимонами. Когда мы уселись, он спросил, что я буду делать на следующей неделе. Я рассказала, что в среду у меня встреча с Майсой, клиенткой, которая три года живет без документов с четырьмя детьми.

– Пойду с ней в юридическую консультацию.

– Тебе за это платят?

– А ты как думаешь?

Мы ели, пили воду с лимоном.

– Ты что, злишься, потому что я спрашиваю, заплатят ли тебе?

– Я не злюсь. Просто это дурацкий вопрос.

– Мне что, все время нужно думать, как бы не задать дурацкий вопрос? Я же не знаю – может, она богатая, хоть и без документов, и может позволить себе оплатить переводчика?

– Прекрати.

Мы ели молча.

– Скажи, если я смогу как-то помочь.

– Например, как?

– Ну, не знаю. Может, Майса тоже захочет переехать в бабушкин дом?

Он сказал это так, словно не было ничего естественнее, словно с его стороны не требовалось никакой жертвы, чтобы Нихад, Зайнаб и Майса обрели безопасность, в которой так нуждались. И я посмотрела на него и подумала: если он с такой легкостью помогает другим, как же он может жить, не делая больше?

* * *

В конце весны Самуэль предложил поехать в Берлин навестить Пантеру. Сказал, что ему надо «сменить обстановку», и спросил, хочу ли я поехать с ним.

– С удовольствием, – ответил я.

– Но тебе придется самому достать деньги на поездку, – продолжил Самуэль. – Я больше не могу материально тебя поддерживать.