Всё, чего я не помню

Зайнаб с детьми ждала нас на улице. Кто-то подвез их, высадил и поехал дальше. Зайнаб и Нихад поздоровались, они легко понимали друг друга, хотя говорили на разных диалектах. У детей были собственные маленькие чемоданы, и пока мы поднимались по пригорку, они, вытаращив глаза, смотрели на дом.

– Кто еще будет здесь жить? – спросила одна из дочерей.

– Здесь будете жить вы, – ответила я.

– А кроме нас? – спросила другая дочь.

– Только мы, – ответила Зайнаб.

Дети с криками побежали вверх по лестнице, а я напомнила Зайнаб, что важно не привлекать к себе внимания, чтобы среди соседей не пошли разговоры. Мы вошли через верхний вход, я повернула ключ, открыла дверь и показала, как работает сигнализация. Все просто: когда открываешь дверь, она начинает пищать, и у тебя есть тридцать секунд, чтобы ввести код. Если забудешь его, рядом прикреплен листок с инструкцией: ОТКЛЮЧИТЬ? НАЖМИ 9915. ВКЛЮЧИТЬ? НАЖМИ 0.

Нихад и Зайнаб посмотрели на листок и рассмеялись:

– Прямо находка для воров. Ничего, если мы его уберем?

– Конечно, – ответила я.

Нихад взяла листок, порвала его пополам и спрятала в комоде в прихожей. В этот момент я почувствовала гордость. Думала, так она показывает дому, что теперь здесь живут она, Зайнаб и дети. Дети уже прибежали в дом, из гостиной слышались их голоса.

– Здесь эхо, – прокричала одна девочка.

– Где мы будем спать? – прокричала вторая.

Я все еще не слышала голос мальчика, но теперь он вернулся и тянул Зайнаб за одежду.

– Что такое, мой хороший?

Она наклонилась и взяла его на руки. Он что-то прошептал ей на ухо.

– Там внутри есть пианино.

* * *

Я распечатывал резюме, раскладывал их по конвертам, рассылал и ждал ответа. Сидел дома. Куда-то ходил. Возвращался домой. Иногда звонил Самуэлю. Или писал сообщения. Когда он не отвечал, я заходил к нему в комнату и перебирал его вещи. Просто хотел напомнить себе, что мы все еще живем в одной квартире. Листал его блокноты, пытаясь чем-то себя занять.

* * *

Наш план заключался в том, чтобы предоставить дом самому себе. Все ключи хранились у Самуэля, чтобы маме или кому-то из ее братьев пришлось связаться с ним, если они соберутся туда поехать. Нихад и Зайнаб прожили в доме неделю, когда сломалась посудомоечная машина. Мы с Самуэлем поехали туда вместе. Он показал, где в подвале стоит шкаф с инструментами, мы осмотрели посудомойку, прочистили фильтр и затянули винты. Потом снова включили электричество, и машина заработала. Нихад взяла Самуэля за руку и искренне его поблагодарила и за машину, и за возможность здесь жить. Она качала головой так, что черные локоны подпрыгивали на плечах. Держала его руку. Не отпускала. Самуэль произнес tfaddel[24] со своим забавным шведским акцентом. Он смотрел в пол, словно беспокоясь, что будет, если их глаза встретятся. Тут я заметила, насколько Нихад красива.

По дороге обратно к электричке я рассказала Самуэлю, что у Нихад есть сын, который живет с ее бывшим мужем.

– И что? – спросил он.

– Просто хотела, чтобы ты знал.

– Если сын тоже хочет жить в доме, я не против, – сказал Самуэль.

* * *

В одном из блокнотов Самуэля я нашел какой-то набросок, похожий на научно-фантастическую игру. Перепечатал набело его записи и подумал, что эта идея могла бы помочь нам с Самуэлем вернуться друг к другу.

* * *

Что значит «почему»? Скорее надо спрашивать «почему нет». Почему он не должен был воспользоваться шансом сделать что-то стоящее? Дни напролет он просиживал, затянутый в смирительную рубашку бюрократии. Следовал постановлениям и директивам, связывался с посольствами и бронировал билеты, чтобы отправлять домой людей, которые хотели вернуться на родину. В то же время бабушкин дом пустовал. А людям негде было жить. Странно не то, что Самуэль захотел помочь. А то, что другие не сделали то же самое.

Через несколько недель возникла проблема с туалетом на втором этаже. Мы снова поехали в дом, казалось, Самуэль обрадовался возможности снова увидеть Нихад, и, когда она открыла дверь, он обнял ее и, стараясь изо всех сил, заговорил на своем плачевном арабском. Мы поднялись наверх. Самуэль показал, как надо снимать крышку с унитаза и нажимать на маленькую кнопочку, чтобы начала поступать вода. Потом он в течение трех минут пытался объяснить, что в доме очень многое надо привести в порядок, и чтобы они не волновались, если что-то выходит из строя. Нихад улыбалась и кивала, а когда Самуэль наконец закончил, взглянула на меня, желая получить объяснение, что означают все эти непонятные горловые звуки. Я перевела, и Нихад подалась вперед, прижалась к Самуэлю своей большой грудью и чмокнула его в щеку.

– Твоя исключительная внешняя красота прекрасно гармонирует с невероятной красотой твоей души, – сказала она.

Самуэль вопросительно посмотрел на меня.

– Она говорит, ты очень добр, – сказала я.

Самуэль покраснел и почесал ухо, а когда мы спустились по лестнице, сказал, что дом не был таким ухоженным много лет.