Возвращение короля

А когда силы Арагорна иссякли, он закутался в плащ и выскользнул из Города, и на рассвете добрался до своей палатки и немного поспал. А утром над башней развернулось знамя Дол-Амрота – белый корабль, подобный лебедю на голубой воде, и люди, глядя вверх, гадали, не было ли пришествие короля лишь сном.

Глава IX Последний совет

Пришло утро после битвы, и было оно прекрасно. Легкие облака плыли на запад. Леголас и Гимли встали рано и испросили разрешения отправиться в Город: им не терпелось увидеться с Мерри и Пиппином.

— Славно знать, что они живы, — сказал Гимли, — мы очень переживали за них в пути через Рохан, и я не допущу, чтобы все наши страдания пропали зря.

Эльф и гном вместе вошли в Минас-Тирит, и народ дивился, глядя на эту пару, ибо Леголас был нечеловечески прекрасен лицом и, шагая по утреннему Городу, пел ясным голосом песню на языке эльфов, а Гимли выступал с ним рядом, поглаживая бороду и глядя по сторонам.

— Хорошая работа по камню, — сказал он, оглядев стены. — Впрочем, можно было сделать и получше, да и улицы не мешало бы усовершенствовать. Когда Арагорн взойдет на престол, я предложу ему услуги горных мастеров, и мы сделаем город таким, что им можно будет гордиться.

— Они больше нуждаются в садах, — возразил Леголас. — Дома мертвы, и зелени тут слишком мало. Если Арагорн взойдет на престол, лесной народ принесет ему певчих птиц и неумирающие деревья.

И встретился им князь Имрахиль, и, взглянув на него, Леголас низко поклонился: он понял, что в жилах князя и впрямь течет эльфийская кровь. — Привет тебе, о повелитель! — воскликнул он. — Уже давно народ Нимроделя покинул леса Лориена, и однако до сих пор видно, что не все уплыли из Амротской гавани на запад.

— Так говорится в преданиях моей земли, — ответил князь, — но у нас не видели на протяжении многих лет никого из прекрасного народа. И я дивлюсь, что вижу одного из них среди печали и войны. Что вы ищете?

— Я один из девятерых, вышедших вместе с Митрандиром из Имладриса, — отвечал Леголас. — Вот этот гном, мой друг, и я – мы прибыли с властительным Арагорном. А теперь хотим повидать своих друзей, Мериадока и Перегрина – нам сказали, что они теперь в городе.

— Вы найдете их в Домах Исцеления, я отведу вас туда, — сказал Имрахиль.

— Достаточно будет дать нам проводника, владыка, — сказал Леголас. — Ибо Арагорн велел передать вам, что сейчас не хочет возвращаться в Город. Однако всем воеводам нужно незамедлительно собрать общий совет, и он просит, чтобы вы и Эомер Роханский как можно скорее явились в его палатку. Митрандир уже там.

— Мы придем, — сказал Имрахиль, и они учтиво расстались.

— Какой благородный и могучий повелитель людей! — заметил Леголас. — Если в Гондоре даже в дни упадка есть такие люди, как же велика была его слава в дни расцвета!

— И, несомненно, вся работа по камню сделана в старину, при основании города, — вторил Гимли. — Со всеми людскими начинаниями так: либо заморозок весной, либо молния среди зимы – и они отказываются от своих замыслов.

— И все же их посевы редко пропадают зря, — сказал Леголас. — Семя лежит в пыли и грязи, гниет и ждет своего часа. Дела людей переживут нас, Гимли.

— И все же, мне кажется, в конце концов они ни к чему не придут, — сказал гном.

— На это эльфы не знают ответа, — сказал Леголас.

Подошел слуга князя и отвел их к Домам Исцеления. Гном и эльф нашли своих друзей в саду, и встреча их была веселой. Некоторое время они прогуливались и беседовали, наслаждаясь недолгим покоем и утренним отдыхом на овеваемых всеми ветрами верхних кругах Города. Потом, когда Мерри устал, они уселись на стену, спиной к лужайке подле Домов Исцеления, и перед ними в южной стороне заблестел на солнце Андуин, уносивший свои воды туда, где даже зоркий глаз Леголаса не мог его разглядеть, – на широкие равнины и зеленые поля Лебеннина и южного Итилиена.

Леголас примолк. Не участвуя в общей беседе, он посмотрел против солнца на Реку и увидел белых морских птиц, летающих над ней.

— Смотрите! — воскликнул он. — Чайки! Они летят далеко в глубь суши. Что за диковинные птицы и как тревожат они мое сердце! Я никогда не встречал их, пока мы не прибыли в Пеларгир, и там, когда мы ехали биться за корабли, я услышал их крики. Тогда я остановился и стоял неподвижно, забыв о войне в Средиземье, ибо плачущие голоса этих птиц говорили мне о море. Море! Увы! Я еще не видел его. Но глубоко в сердцах моего народа заложена тоска по морю, и опасно затрагивать эту струну. Увы, чайки! Отныне никогда не знать мне мира ни под буком, ни под вязом.

— Не говорите так! — вмешался Гимли. — В Средиземье несть числа диковинам, которых вы еще не видели, и нас еще ждут великие дела. И если весь прекрасный народ отправится в Гавани, то для тех, кому суждено остаться, мир станет более тусклым и унылым.