Возвращение короля

Двое слуг взбежали по ступенькам к Денетору. Наместник выхватил у одного из них факел и устремился в усыпальницу. Прежде чем Гэндальф смог помешать ему, он швырнул факел на дрова, и те мгновенно загорелись с треском и ревом.

Тогда Денетор вскочил на стол и, стоя там в дыму и пламени, поднял наместничий посох, лежавший у его ног, и переломил о колено. Швырнув обломки в огонь, он лег на стол, сжимая в руках палантир. И говорят, будто впоследствии, когда кто-нибудь смотрел в камень, если только у него не хватало силы подчинить палантир своей воле, в нем видны были лишь две старческие руки, охваченные пламенем.

Гэндальф в горе и ужасе отвернулся и закрыл дверь. Некоторое время он стоял в задумчивости, а изнутри доносился жадный рев пламени. Затем Денетор испустил громкий крик и умолк, и больше никто из смертных его не видел.

— Так уходит Денетор, сын Эктелиона, — сказал Гэндальф. Он повернулся к Берегонду и слугам наместника, пораженным ужасом. — А с ним уходит тот Гондор, который вы знали. К добру или к худу, но с ними покончено. Здесь творились злые дела, но теперь отбросьте всякую вражду, разделяющую вас, ибо она вызвана Врагом и служит его целям. Вы попали в сеть противоречий, сплетенную не вами. Но подумайте, слуги повелителя, слепые в своем повиновении: если бы не ослушание Берегонда, Фарамир, наместник Белой башни, уже сгорел бы.

Унесите погибших товарищей из этого злосчастного места. А мы унесем Фарамира, наместника Гондора, туда, где он сможет спокойно спать или умереть, если такова его судьба.

Тут Гэндальф и Берегонд подняли носилки и понесли их к Домам Исцеления, а Пиппин, поникнув головой, пошел следом. Но слуги повелителя стояли, ошеломленные, и смотрели на усыпальницу. И не успел Гэндальф дойти до конца Рат-Динен, как послышался оглушительный шум. Оглянувшись, они увидели, что купол гробницы треснул и оттуда вырвались клубы дыма, после чего он с громом и грохотом обрушился, и над камнями высоко поднялось пламя, и языки его привольно плясали среди развалин. Тогда слуги в ужасе побежали вслед за Гэндальфом.

Наконец они вновь подошли к Наместничьим Вратам, и Берегонд с сожалением взглянул на привратника. — Я всегда буду оплакивать этот свой поступок, — сказал он, — но меня охватило безумие спешки, а он ничего не желал слушать и обнажил против меня меч. — И ключом, отобранным у мертвого, гвардеец запер дверь. — Теперь этот ключ надлежит отдать повелителю Фарамиру, — сказал он.

— В отсутствие повелителя командует князь Дол-Амрота, — сказал Гэндальф, — но поскольку его здесь нет, я возьму это на себя. Сохрани ключ до тех пор, пока в городе вновь не установится порядок.

Наконец-то они вошли в верхние круги Города и при свете утра направились к Домам Исцеления: эти прекрасные дома, стоявшие на некотором отдалении один от другого, предназначались для тех, кто страдал тяжкими недугами, но теперь были подготовлены для ухода за ранеными и умирающими. Они располагались неподалеку от входа в цитадель, в шестом круге, близ южной стены, в саду с единственной в городе зеленой лужайкой, поросшей деревьями. Там жили немногочисленные женщины, которым позволили остаться в Минас-Тирите, поскольку они были искусны в лечении или в помощи лекарям.

Но, подойдя с носилками к главному входу, Гэндальф и его спутники услышали страшный крик, тонкий и пронзительный, взлетевший с поля перед воротами к небу и унесенный ветром. этот крик был столь ужасен, что на мгновение все замерли, но, когда он смолк, в их сердцах внезапно вспыхнула надежда, какой они не знали с начала тьмы, и им показалось, будто свет стал ярче и солнце пробилось сквозь облака.

Но лицо Гэндальфа было печально и серьезно. Попросив Берегонда с Пиппином отнести Фарамира в Дома Исцеления, он пошел к ближайшей стене, и встал там, точно каменное изваяние, и смотрел вниз. И данным ему виденьем прозрел все, что произошло. Лишь когда Эомер выехал из первых рядов битвы и остановился над павшими, Гэндальф вздохнул, вновь завернулся в плащ и ушел со стены. И, выйдя из Домов Исцеления, Берегонд и Пиппин увидели чародея, погруженного в раздумья, у входа.

Они посмотрели на него, но Гэндальф некоторое время молчал. Наконец он заговорил. — Друзья мои, — сказал он, — жители этого города и всех западных земель! Произошли печальные и славные события. Плакать нам или радоваться?! Случилось то, на что мы и не надеялись: уничтожен главарь наших противников, и вы слышали эхо его последнего отчаянного крика. Но он ушел не без борьбы и принес нам горькие утраты. Я мог бы предотвратить это, если бы не безумие Денетора. Как далеко протянулись руки Врага! Увы! Но теперь я постиг, как его воля смогла проникнуть в самое сердце города.