Возвращение короля

Но Эомер сказал: — Вы уже подняли знамя королей и показали знаки дома Элендиля. И вы потерпите, чтобы в них усомнились?

— Нет, — отвечал Арагорн, — но я считаю, что время еще не пришло, и не хочу бороться ни с кем, кроме нашего Врага и его слуг.

И князь Имрахиль сказал: — Если родичу повелителя Денетора будет позволено советовать, ваши слова, властитель, дышат мудростью. Правитель горд, решителен и упрям, но он стар. К тому же после смерти сына он странно переменился. Я не позволил бы вам ждать у дверей, будто вы проситель.

— Не проситель, — сказал Арагорн, — а, скажем, глава скитальцев, не привыкших к городам и к каменным домам. — И он приказал свернуть свое знамя и, сняв Звезду Северного Королевства, отдал ее на сохранение сыновьям Эльронда.

Тогда владетельный князь Имрахиль и Эомер Роханский оставили Арагорна, прошли через Город с его суматохой, и поднялись в цитадель, и пришли в зал Башни, разыскивая наместника. Но кресло его пустовало, а перед помостом на пышном ложе возлежал Теоден, король Марки. Подле него горело двенадцать факелов и стояло двенадцать часовых – рыцарей из Гондора и Рохана. И полог у ложа был зеленый и белый, а сам король был по грудь укрыт драгоценной золотой парчой, поверх которой лежал его обнаженный меч, а в ногах – щит. Свет факелов мерцал в его белоснежных волосах, как солнце в брызгах фонтана, но лицо было прекрасным и юным, вот только на нем лежала печать не свойственного юности покоя. Казалось, король спит.

Князья молча постояли подле короля, и Имрахиль прошептал: — Где наместник? И где Митрандир?

И один из стражей ответил: «Наместник Гондора в Домах Исцеления».

Но Эомер сказал: — Где благородная Эовин, моя сестра? Ведь она достойна самой высокой чести лежать рядом с королем. Куда ее положили?

На что Имрахиль возразил: — Но благородная Эовин была жива, когда ее несли сюда. Разве вы не знаете?

Тогда нежданная надежда, а с ней страх и тревога столь внезапно вспыхнули в сердце Эомера, что он больше ничего не сказал, но повернулся и быстро вышел из зала, и князь последовал за ним. И когда они вышли, уже опустился вечер и в небе зажглось множество звезд. И подошел Гэндальф и с ним некто, закутанный в серое, и у дверей Домов Исцеления они встретились. И князья поздоровались с Гэндальфом и обратились к нему: «Мы ищем наместника. Люди говорят, что он здесь, в Доме. Неужто с ним приключилось несчастье? И где благородная Эовин?»

И Гэндальф ответил: — Она лежит там, и она не мертва, но близка к смерти. Властительный же Фарамир, как вы, наверное, слышали, ранен злой стрелой, и он теперь новый наместник, ибо Денетор ушел и дом его обратился в пепел. — И рассказ чародея наполнил их горечью и удивлением.

Тогда Имрахиль сказал: — Итак, победа лишена радости, и что за горькое совпадение – и Гондор и Рохан в один день лишились своих повелителей. Эомер правит рохирримами. А кто будет пока править Городом? Не послать ли за Арагорном?

И закутанный в плащ человек сказал: «Он пришел». И выступил на свет, и все увидели, что это Арагорн, одетый поверх кольчуги в серый плащ из Лориена и не имеющий на себе никаких отличительных знаков, кроме зеленого камня Галадриели. — Я пришел, ибо Гэндальф просил меня об этом, — сказал он. — Но пока я всего лишь предводитель арнорских дунаданов. Владетельный князь Дол-Амрота будет править городом, пока не придет в себя Фарамир. И мой вам совет: пусть во все последующие дни и во всех делах, связанных с Врагом, всеми нами правит Гэндальф.

И все согласились с ним.

Тогда Гэндальф сказал: — Не будем стоять у дверей: время дорого. Войдем! Ибо лишь в приходе Арагорна кроется последняя надежда для тех, кто лежит в Домах Исцеления. Так сказала Иорет, мудрая женщина из Гондора: «Руки короля – руки целителя, и так узнается истинный властелин».

Арагорн вошел первым, и остальные последовали за ним. У входа стояли два стражника в мундирах цитадели: одни высокий, а другой ростом едва ли с мальчика. Завидев Арагорна, он громко вскрикнул от удивления и радости.

— Странник! Вот здорово! А знаете, я догадывался, что это вы плывете на черных кораблях. Но все кричали «пираты» и не слушали меня. Как вам это удалось?

Арагорн рассмеялся и взял хоббита за руку. — Поистине приятная встреча! Но сейчас еще не время для дорожных историй.

Имрахиль же удивленно обратился к Эомеру: — Разве так мы говорим со своими королями? Но, может быть, он взойдет на царство под иным именем!

И Арагорн, услышав это, обернулся и ответил: — Истинно так, ибо на высоком наречии древности я Элессар, Эльфийский Камень, и Энвиньятар, Обновитель. — И он приподнял с груди возлежавший там зеленый самоцвет. — Но если будет основан мой дом, имя ему будет Странник. На высоком древнем наречии это будет звучать не столь прозаично – Тельконтар. Так будут зваться и все мои потомки.

И они вошли в Дома, и, пока шли к комнатам, где лежали больные, Гэндальф рассказывал о деяниях Эовин и Мериадока. — Ибо я долго стоял над ними, — сказал он, — и они много говорили в бреду, прежде чем впасть в гибельную тьму. К тому же мне многое дано видеть.