Ворон

Вывод. Перевод неудачен. Отклонения в метрике, строфике, трактовке лирического сюжета весьма значительны. Кондратьев обобщил печальный опыт Андреевского (размер) и Оболенского (метод “забегания вперед”); ряд формальных компонентов позаимствован у Пальмина (сквозная рифма, аллитерация, эпитеты). Оригинальна семистишная кондратьевская строфа с тремя рифмами. Несмотря на заимствования, тексту перевода присуща стилистическая цельность: это фольклорно-романтическая баллада о загубленной любви в духе эпигонов русской романтической школы. Вслед за Оболенским Кондратьев разрушает (правда, не столь настойчиво и последовательно) символьный ряд стихотворения. Смещая акценты в кульминационном вопросе, переводчик искажает идею подлинника.

[Аноним] 1885

Сведения об авторе перевода и переводе. Единственный перевод стихотворения прозой принадлежит неустановленному лицу. В.А. Либман не исключает авторства И. Городецкого,208 однако это предположение нуждается в аргументации.

Общая характеристика перевода. Перевод выполнен обычной неритмизованной прозой, без размера и рифм. В то же время это не подстрочный, а художественный перевод.

Композиция и объем текста перевода. Прозаический текст разбит на абзацы в строгом соответствии с делением стихотворения на строфы; исключение сделано лишь для первых двух строф, переданных одним абзацем, хотя здесь могли иметь место чисто техническая ошибка или редакторский произвол. В целом слов в рассматриваемом тексте больше, чем в подстрочном переводе (например, соотношение слов в строфах III, X, XIV соответственно 58: 51; 63: 56; 61: 56, правда, есть и обратный пример: XVIII строфа — 49: 54). Явление это естественное, в комментариях не нуждается. С другой стороны, переводчик опускает некоторые авторские повторы, считая их неуместными для прозы — так, дважды употребленное “still is sitting” (103) переводчик передает однократным “все еще сидит”.

Звуковой строй. Рифма и рефрены. Автор прозаического перевода не уделил звуковой стороне должного внимания, благозвучным текст не назовешь. Что же касается перевода 13-го стиха, то звукопись его отчасти переводчиком сохранена: “И шорох шелковых пурпуровых завес…”

Рифмы отсутствуют.

Рефрен “nothing more” переведен как “больше ничего” (6 употреблений), рефрен “Nevermore” — как “Больше никогда” (11 употреблений) и “никогда, никогда больше” (1 раз — перевод XI строфы). Последний стих II строфы — “Nameless here for evermore” (букв.: “безымянной здесь навсегда”) передан так: “…которую здесь не назовут больше никогда”. Это, конечно, близко по смыслу, однако не стоило раньше времени вводить ключевые слова.

Трактовка сюжета. Символы. Переводчик придерживается событийной схемы оригинала, все фазы действия переданы в заданной последовательности, поэтому недоумение вызывает аттестация Е.К. Нестеровой данного перевода как “крайне далекого от оригинала”.209 Степень стилистической обработки лирического текста разная в различных частях повествования. Некоторые строфы (в особенности это касается ключевых VII, XVI, XVIII) изложены весьма близко к первоисточнику (VII даже приближается к подстрочному переводу); степень обработки тут минимальная. Другие обработаны в значительной мере (это касается в первую очередь строф IX, XI, XII) — первоисточник послужил лишь отправной точкой для связного повествования. Приведем два фрагмента различной степени обработки.

Фрагмент перевода VII строфы:

“Тогда я толкнул ставни, и в окно, громко хлопая крыльями, влетел величественный ворон, птица священных дней древности. Он не выказал ни малейшего уважения; он не остановился, не запнулся ни на минуту, но с миною лорда и леди взгромоздился над дверью моей комнаты…”

Фрагмент перевода XI строфы:

“Без сомнения, слова, произносимые птицею, были ее единственным знанием, которому она научилась у своего несчастного хозяина, которого неумолимое горе мучило без отдыха и срока, пока его песни не стали заканчиваться одним и тем же припевом…”