Ворон

По большинству выделенных параметров вариант соответствует тексту 1879 г. Вариант имеет следующие отличия: а) I строфа удлинена на один стих и дана в новой редакции; б) изменен 1-й стих VII строфы; в) изменено одно слово в III строфе (рассеянно — растерянно).

Объем строфы и текста варианта. 1 строфа состоит из 13, 13 строф — из 12 и 4 строфы — из 14 стихов. Общий объем составляет 225 стихов (1 х 13 + 13 х 12 + 4 х 14).

Трактовка сюжета. Символы. В чем смысл произведенных Оболенским замен?

1879

В угрюмый, мрачный ночи час
Сидел я, не смыкая глаз,
Над грудой книг, один, больной,
С моей гнетущею тоской…
И вдруг неясный слышу звук,
Как будто в дверь раздался стук!
И сердце замерло во мне:
О чем? Кого мне ждать извне?
Ея уж нет! кому прийти?!
То путник, сбившийся с пути,
Набрел на запоздалый свет…
Кого мне ждать? возврата нет!
(1-12)

1887

Да, я один, ея уж нет!

Всю ночь не сплю! Мерцает свет

От лампы в комнате моей,

А я один, один,больной,

С моей гнетущею тоской…

Но вдруг неясный слышу звук,

Как будто в дверь раздался стук.

Как сердце замерло опять!

О чем? Кого теперь мне ждать?

О, нет ея! Кому прийти?!

То путник, сбившийся с пути,

Набрел на запоздалый свет…

Кого мне ждать? Возврата нет!

(1-13)

Нетрудно заметить, что вариант перебрасывает повествование из плоскости прошедшего времени в сферу актуального настоящего. По замыслу переводчика, такая операция должна приблизить действие к “настоящему” читателя, усилить эффект читательского сопереживания. Однако первый же стих перечеркивает на корню замысел Эдгара По: “Да, я один, ея уж нет!” (1). Симптоматично это “Да” — переводчик как бы приглашает нас выслушать хорошо знакомую нам историю, которую можно рассказать в любой последовательности. То есть метод “забегания вперед” становится здесь уже осознанным творческим принципом переводчика. В связи с этим показательно и другое нововведение.

1879

Я поднял штору у окна,
И вот ко мне, как ночь темна,
Большая птица ворвалась…
(77-79)

1887

Открыл я фортку у окна,
И вот ко мне, как ночь темна,
Большая птица ворвалась…
(78-80)

Единственным реальным препятствием для проникновения Ворона в комнату является ставень (the shutter) или оконная решетка (window lattice). Проверяя версию стука (предположительно: ветер), герой По подходит к окну и распахивает ставень (“I flung the shutter”). Русские переводчики по-разному отреагировали на этот важный момент (запечатленный, кстати, на известной литографии Э. Мане). Герой перевода Оболенского, встревоженный в VI строфе тем, что “стучат в закрытое окно” (67), в VII строфе (77) подымает штору (“Я поднял штору у окна”). Понимая, что этих действий явно недостаточно, чтобы справиться с закрытым окном, его двойник в варианте выбирает иной путь: “Открыл я фортку у окна” (78). Это изобретение переводчика — не просто техническая новация. Герой как бы изготовился впустить именно птицу и сэкономил пространство — но вот вопрос: пролез бы в “фортку” крупный Ворон, да еще сохраняя при этом достоинство, или нет? В любом случае эффект неожиданности ослабляется.

Таким образом, второй вариант отходит от замысла Эдгара По еще дальше.

Вывод. Перевод — явная неудача. По всей видимости, переводчик взял за образец перевод Андреевского — слишком много совпадений (принципиальных и буквальных). Отступления от подлинника отмечаются по всем направлениям, как и у Андреевского. В отличие от последнего Оболенский использует метод “забегания вперед” (причем в варианте с еще большей интенсивностью, чем в переводе), разрушая временную структуру “Ворона”, упраздняя символьный план и уничтожая тем самым идею и суть произведения. Поэтому о переводе Оболенского можно говорить не просто как о творческой неудаче, но как о провале. Отмечая близость перевода Оболенского тексту Андреевского (“очень похож”), в частности, подмечая его “мцыревский размер”, А.А. Курсинский заключает: “В общем, конечно, ни малейшей критики не выдерживает”.207 Однако сам факт обращения “такого” (читай: “плохого” — в письме процитированы строчки из оригинального стихотворения Оболенского) поэта к Эдгару По Курсинский считает “знаменательным” (Там же). Можно оспорить такую формулировку критика, хотя об одной находке Оболенского умолчать нельзя: это перевод рефрена “Nevermore” как “Возврата нет”.

Кондратьев 1880

Сведения об авторе перевода. Иван Кузьмич (наст. отчество — Казимирович) Кондратьев (1849-1904) — поэт, прозаик, драматург, переводчик.