Ворон

Бертрам завершал посланье другу в горестном молчанье,
Лист прожжен слезой. Бурлила кровь его, стуча в виски,
Бросил он перо, рыдая, дрожь в губах превозмогая,
Не могли впитать страницы столько горя и тоски.

Но смотри! Она возникла перед ним! О, сновиденье!
Из-за штор пурпурных — леди, неподвижна и бледна,
Милосердное забвенье — в дар ему и в утешенье,
Это сон, благословенье всеспасительного сна!

“Полыхающим биеньем, гибельным пронзили жженьем
Очи, чье мерцанье схоже с самоцветами глазниц
Статуи паросской хладной, вы горите беспощадно
Жизнь в пустыню обращая, сердца пламенную жизнь”.

Шелестя пурпурной тканью, занавеска, словно дланью,
Обвила чело из камня, восковой свечи бледней,
И с невнятным бормотаньем, в унисон с ее дыханьем
В лунное окно журчанье льет недремлющий ручей.

Молвил он: “Виденье рая! Даже губ не размыкая,
Оставайся, не тревожься. Вижу: нет надежды мне.
Добр изгиб бровей суровых, источить упрек готовых,
Словно стрелы Купидона на звенящей тетиве”.

И молчанье было словно вековечным. И безмолвно
Приближалась плавно леди, взгляд с него не отводя,
И протягивая руки белоснежные. И мукой,
И любовью взор лучился, сумрак сердца осветя.

“Ни дыханьем, ни движеньем, ни одежды шелестеньем
Не спугни бесплотной тени, не желаю улетать
В мой далекий мир. Позволь мне быть счастливым привиденьем,
Полнотой твоею жизни Джералдине подышать…”

И молчанье было словно вековечным. И безмолвно
Улыбаясь, прослезилась, жизни негою полна,
И шепнула леди: “Бертрам, любишь ты меня наверно?
Всею ли душой пииту доверяться я должна?”

Он ответил: “Только б вечно, неизбывно, бесконечно,
Как течение потока в океан сквозь леса тишь,
Длился сон мой чудотворный, ты веди тропою горней
В царство смерти через грезы, где одна лишь ты царишь.

И молчанье было словно вековечным. И безмолвно
Улыбаясь и рыдая, и коснувшись рук его,
Прошептала Джералдина: “Мы во сне с тобой едины,
И любовь моя — всего лишь сновиденья волшебство”.

Но тогда склонил колени он в пылу благоговенья,
И она, восторг скрывая, прошептала: “Ты влюблен!
Ты богат! Держу я слово, я твоею быть готова,
Знатен ты и благороден, повелителем рожден!”

Элизабет Барретт Браунинг

СВАТОВСТВО ДЖЕРАЛДИНЫ

ЭПИЛОГ