Ворон

О том, какое значение придавала коммунистическая партия литературе и искусству в деле идеологического воспитания масс, свидетельствуют Постановления ЦК ВКП(б) от 14 и 26 августа 1946 г. — «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» и “О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению”. Страна только-только отпраздновала победу и начала зализывать раны, а идеологи коммунизма уже клеймили инакомыслящих. Для нас особое значение имеют следующие частности. В первом из этих Постановлений произведения, “проникнутые тоской, пессимизмом и разочарованием в жизни” аттестуются как принижающие идейный уровень журнала.356 Во втором — раскритикованы пьесы английских и американских драматургов, являющиеся “образцом низкопробной и пошлой зарубежной драматургии, открыто проповедующей буржуазные взгляды и мораль”.357 В документе четко формулируются задачи, которыми должны руководствоваться советские писатели (читай: и переводчики). “Сила советской литературы, самой передовой литературы в мире, — сказано здесь, — состоит в том, что она является литературой, у которой нет и не может быть других интересов, кроме интересов народа, интересов государства. Задача советской литературы состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия”.358

При таких установках браться за перевод “буржуазного” произведения, проникнутого “тоской и пессимизмом”, — дело вредное, если не сказать небезопасное. (Переводы Оленича-Гнененко и Зенкевича успели появиться до выхода в свет известных Постановлений.) Неудивительно поэтому, что вплоть до 1972 г. официально не зарегистрировано ни одной попытки напечатать “Ворона” (возможно, единичные попытки все же имели место, но они не увенчались успехом).359 Конечно, в годы хрущевской “оттепели” и брежневского правления писатели не подвергались такому жесткому идеологическому прессингу, но ведь надо было учитывать и “встречное течение”: спрос на поэзию По в советских читательских кругах был невелик. Вышедшее в 1958 г. тиражом в 150 тыс. экземпляров “Избранное” По360 полностью удовлетворило этот скромный запрос. (За весь указанный период опубликовано всего 18 работ советских критиков и исследователей, посвященных различным аспектам творчества американского писателя, из них три рецензии.) Отголоском “вульгарного материализма” можно считать позицию Н.И. Самохвалова о “черном настоящем” Америки Эдгара По и ее “светлом будущем”: “Неумолимая поступь истории устраняет безысходность предсказаний поэта, дает основания для оптимистической развязки трагической судьбы этого континента”.361

Значительный интерес представляет анализ творческих установок двух советских поэтов-переводчиков, почти одновременно представивших на суд читателей свои переводческие работы. Михаил Зенкевич, известный поэт, примыкавший в свое время к акмеистскому “Цеху поэтов”, озабочен чисто литературными задачами. Главное для него — “подчеркнуть ту реалистическую обстановку”, из которой исходил автор и которая была затушевана в старых переводах “символической стороной”. Идеологии для Зенкевича как бы не существует, хотя под перенос акцентов с внутрисюжетного напряжения на внешнесобытийный ряд можно при желании подвести и социально-психологическую мотивацию.