Ворон

Обобщая сказанное, выделим главное: переводчики Серебряного века — Бальмонт, Жаботинский, Брюсов и Голохвастов — добились значительных результатов в попытке передать существенные особенности подлинника. Но никому из них не удалось создать текст, конгениальный оригиналу.

Общая характеристика периода

Период рубежа веков — особый период в истории русской литературы и культуры. Получив название “Серебряного”, он воплотил в себе черты как глубокого кризиса, так и высокого возрождения. Если “середина и вторая половина XIX века — <…> период распространения культуры вширь, <…> формы культуры упрощаются, популяризируются, приноравливаются к уровню потребителя”, то в начале XX в. “новый общественный строй уже насыщен элементарной культурой, начинается насыщение более глубинное, за периодом набирания сил период внешнего их проявления — русский модернизм”.309 Ярко охарактеризовал Серебряный век Н. Бердяев. “В эти годы России было послано много даров, — писал он. — Это была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвет поэзии и обострение эстетической чувствительности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму. Появились новые души, были открыты новые источники творческой жизни, видели новые зори, соединяли чувства заката и гибели с чувством восхода и с надеждой на преображение жизни”.310 Небывалого размаха достигают в этот период книжно-журнальная деятельность, издательское дело, журналистика: «Повсюду требуются в больших количествах издания классиков, научно-популярные книги, энциклопедии. На смену “толстым” журналам приходят альманахи <…>. Множится число элитарных издательств. С ними сотрудничают графики, живописцы, поэты, историки, прозаики».311

«С сегодняшней точки зрения Серебряный век кажется Золотым веком русской литературы, — замечает Жорж Нива. — Благодаря отмене в 1905-1906 годах предварительной цензуры писатель обрел гораздо большую свободу; он стал постоянным героем прессы и любимцем публики <…>. Доходы его сделались разнообразнее; нередко он входит в число акционеров издательских товариществ. Русские писатели еще при жизни попадают в словари и энциклопедии. <…> Слава русских литераторов растет на глазах. Они получают в свое распоряжение прессу, переживающую период расцвета, такую разнообразную и многоголосую, какой она никогда не была прежде и никогда уже не будет впредь. (Указывается, что по подсчетам В.Р. Лейкиной-Свирской только за 1906-1910 гг. “толстые журналы” опубликовали 2272 статьи 687 авторов. — В. Ч.) После революции литераторов ждал голод, а затем изгнание или сотрудничество с новой властью. Но за полтора десятилетия, отделяющие начало века от 1917 года, русский писатель сделался “звездой”, он занял важное место в системе массовых средств информации, способствовал созданию богатой и многоликой культуры. Его удел в этот период — слава и искания, а главное, свобода».312 Однако свобода, как известно, — это палка о двух концах. «Серебряный век как культурная эпоха, провозгласив индивидуальную свободу творчества — художественного и интеллектуального, религиозного и социально-политического, — замечает И.В. Кондаков, — вступил в фундаментальное противоречие с собственной сверхзадачей — создать интегральный “большой стиль” эпохи».313

Одна из главных проблем русской литературы Серебряного века — проблема “наследства” (Витторио Страда), т.е. отношения к отечественной классике и западным культурным веяниям. Эту проблему по-своему решали представители многочисленных, зарождавшихся буквально на глазах, литературных школ и направлений, среди которых бесспорным лидером был русский символизм, ставший явлением европейского масштаба. Как было верно замечено, “символизм остается главной художественной (не только поэтической) школой в русской культуре XX века; все остальные школы, по сути дела, либо продолжали, либо опровергали его”.314 Русский символизм, самим фактом своего рождения обязанный французскому символизму (но ставший со временем явлением более широкого масштаба), унаследовал и тягу французских поэтов к “безумному Эдгару”. Эдгар По становится не только знаковой, но и культовой фигурой в культуре русского символизма, получив титул “величайшего из поэтов-символистов”. “О символизме уже нельзя говорить без Эдгара По и Бодлера, — заявлял в 1909 г. Е. Аничков, — ибо понять их — значит понять самый сокровенный трепет всех приобретений и разочарований конца XIX века”.315 Соперничество двух влиятельных русских поэтов-символистов — Бальмонта и Брюсова — подогревается не в последнюю очередь и стремлением создать более совершенные образцы переводов произведений По.