Ворон

Переводчик явно переоценил свои возможности, выпустив книжечку 12 переводов стихотворений По с примечательным заголовком: “Поэмы и стихотворения в переводах с оксфордского издания 1909 г. Вас. Федорова”.298 Столь солидная ссылка не повлияла однако на творческую судьбу переводов Вас. Федорова: лишь единожды его перевод “Ворона” был перепечатан среди 14 переводов этого стихотворения в четырехтомнике По под редакцией С.И. Бэлзы.299 И все же даже в этом слабом переводе есть своя изюминка: речь идет об оригинальной трактовке самого ответственного участка сюжетного поля (XIV-XVI). Заслуживает также внимания концепция русского кода-имени Ворон-вор, которой переводчик отдал дань в своем переводе. Следует отметить, что перевод Вас. Федорова не подражателен, не ориентирован на поэтику Серебряного века.

Опус Вас. Федорова завершает (если не принимать в расчет брюсовский вариант 1924 г. и созданный в эмиграции текст Голохвастова) значительный этап в истории русских переводов “Ворона” — на протяжении последующих 23 лет русские переводчики будут избегать общения с текстом этого великого произведения.

[Неустановленный переводчик] [не позже 1934] 2009

Сведения об авторе перевода и переводе. Какие-либо сведения об авторе перевода отсутствуют.

Текст представляет собой беловой автограф, хранящийся в РГАЛИ (см. примеч. к переводу). Подпись и какие-либо отметки об авторстве отсутствуют. Дата устанавливается по докладу И.А. Кашкина (1899-1963), к которому приложен данный перевод и ряд других текстов. Доклад посвящен переводу М. Кудинова “Колоколов” По и приурочен к 125-летию со дня рождения Э.А. По (1934). Ни перевод Кудинова, ни доклад Кашкина так и не увидели свет.

Объем строфы и текста перевода. Соответствует оригиналу.

Размер. Не соответствует оригиналу. Кроме 8-ст. хорея используется 7-ст. размер — чередование хореических стоп с ямбическими; в двух случаях (III, 15, XII, 71) использована аномально длинная строка, состоящая из 12 хореических стоп; еще раз (V, 30) вместо 4-ст. хорея употреблен 8-ст. хорей.

Звуковой строй. Рифма и рефрены. Единая схема рифмовки строф отсутствует, используются различные варианты, лишь в двух строфах (XIV, XVIII) рифмы расположены в нужном порядке. В указанных строфах рисунок расположения мужских и женских рифм соответствует оригиналу; во всех остальных в чередовании этих рифм наблюдаются всевозможные отклонения (отметим случаи построения строф на одних лишь мужских рифмах: III, V, IX, XII, XV, XVII. Внутренние рифмы редки, возникают спорадически.

Сквозная рифма — одна — на -да (I-XVIII; в IV строфе -та). Данная рифма в качестве сквозной применена в русских переводах впервые.

Принцип тавтологической рифмовки в 4-5-м стихах не соблюдается.

В первых семи строфах пять концевых слов (по два раза употреблены слова “беда” и “всегда”, по одному разу — “навсегда”, “темнота”, “следа”);

одиннадцать последних строф оканчиваются традиционным рефреном “Никогда” (в том числе четыре раза употреблено «Ворон каркнул: “Никогда!”», один раз — «Каркнул Ворон: “Никогда!”», один раз — “Ничего и никогда”).

Перевод 13-го стиха примечателен тем, что с шипящего начинаются идущие подряд три слова: “Тихий шелест шелка шторы вдруг нарушил тишину” (некоторую перекличку можно установить с аналогичным стихом Жаботинского).

Трактовка сюжета. Символы. В 8-м стихе образ множества причудливых теней от угольков трансформирован в образ одной большой тени: “Бледный отблеск от камина стлался тенью на полу”.

В малой кульминации обращает на себя внимание поведение Ворона:

Только приоткрыл я ставню, как в нее жеманно, плавно
Важно влез огромный Ворон, ворон старых добрых лет.
На меня не кинув взгляда, без заминки, мерным шагом
Подойдя, взлетел на дверь, пересел на бюст Паллады
И уселся с строгим взглядом, с видом важного лица,
Точно там сидел всегда.

По не вполне понятным причинам переводчик заставляет Ворона добираться до цели двумя маршами: сперва тот взлетает на дверь и лишь потом пересаживается на бюст. Возможно, тем самым подчеркиваются размеры Ворона (огромный, в другом месте он будет охарактеризован как грузный — III, 49), однако с “грузностью” и “важностью” не очень сочетаются такие его манеры, как “жеманно, плавно” (влез).

Тонкий намек на рыцарский мир в следующей строфе не был разгадан переводчиком, поэтому замена “хохолка” на “хвост” неэквивалентна. “Хоть твой хвост помят и тонок, — я сказал, — но ты не робок” (III, 45) — этот почти карикатурный штрих входит в явное противоречие с “важностью” птицы, посягая на принцип правдоподобия, которым так дорожил По.