Ворон

Вывод. Несмотря на ряд существенных расхождений с текстом1903 г., текст 1930 г. не стал самостоятельной редакцией — по основным выделенным параметрам он соответствует раннему тексту. Мнение о том, что из двух (и более) переводных текстов, принадлежащих одному и тому же лицу, поздний текст всегда точнее и совершеннее, не всегда согласуется с переводческой практикой. Так, в данном конкретном случае текст 1930 г. в сравнении с текстом 1903 г. и менее точный, и менее совершенный. Создается впечатление, что Жаботинский задался целью создать более свободный от канонического текста вариант, который не учитывал бы и многих сильных сторон текста 1903 г. Это впечатление подкрепляет уведомление самого Жаботинского к переводам, напечатанное в парижском издании 1930 г. и повторенное в издании 1931 г. “Все это, — писал он, — по большей части, переводы вольные, иногда с большими отступлениями от подлинника”.267 Текст 1930 г. в сравнении с более ранним текстом носит более умозрительный и абстрактный характер. Чувство и рассуждение здесь полностью доминируют над деталью. Едва ли не единственный обратный пример — попытка большей (в сравнении с подлинником и переводом 1903 г.) конкретизации ситуации — подтверждает сказанное. Стихи “…Это ставнем на шарнире стародавнем / Хлопнул ветер…” (VI, 33-34) — не просто неудачные стихи. Такая неуместная в системе художественных средств “Ворона” деталь, как шарнир (к тому же неблагозвучное слово), портит общее эстетическое впечатление от перевода.

По свидетельству Е.Г. Эткинда, «Жаботинский неоднократно к нему (переводу. — В. Ч.) возвращался — сохранился вариант строф 8-18, где английское “nevermore” заменено русским “никогда” <…>».268 К сожалению, подтвердить эту информацию реальными фактами пока не удалось.

Брюсов 1905

Сведения об авторе перевода. Валерий Яковлевич Брюсов (1873-1924) — поэт, прозаик, критик, переводчик.

Объем строфы и текста перевода. Соответствует оригиналу.

Размер. Соответствует оригиналу.

Звуковой строй. Рифма и рефрены. Схема рифмовки каждой отдельно взятой строфы соответствует оригиналу, хотя единая сквозная рифма отсутствует. Сквозные рифмы — на -ук/-уг (7 строф) и -да (11 строф). Этим же набором рифм до Брюсова пользовались Пальмин и Кондратьев. Схема распределения мужских и женских рифм соответствует оригиналу. Внутренние рифмы есть в каждой строфе, хотя порядок их размещения не всегда соответствует первоисточнику.

Принцип тавтологической рифмовки в 4-5-м стихах соблюдается на протяжении всего перевода.

В первой части стихотворения (I-VII) переводчик фактически отказался от рефренного принципа — здесь лишь слова “звук” и “друг” повторены по два раза, остальные — по одному. Одиннадцать последних строф венчает ставший уже традиционным рефрен “никогда” (шесть раз употреблено «Каркнул Ворон: “Никогда”»).

При переводе 13-го стиха Брюсов использовал (не очень последовательно) принцип синтаксического параллелизма с умеренно выраженной аллитерацией: “Занавесок шелк качался, тихий шорох раздавался”.

Трактовка сюжета. Символы. Трактовка сюжета — типично брюсовская, с характерными для метра русского символизма стилевыми особенностями.

Малая кульминация передана с искажениями:

Страх рассудком успокоя, растворил свое окно я…
И времен прошедших Ворон в мой покой ворвался вдруг.
Колыхая крылья чинно, он по комнате пустынной,
С гордым видом господина, облетел вдоль стен вокруг.
И на бюст Паллады сел он, облетев вдоль стен вокруг.
Сел в углу, как старый друг.

Невзирая на свою величавость (a stately Raven), Ворон Эдгара По ни на миг не останавливается и не задерживается; Брюсов же дает возможность своему Ворону облететь “вдоль стен вокруг”. Сравнение “сел в углу, как старый друг” едва ли уместно — герою еще предстоит выяснить миссию Ворона. В целом брюсовская строфа маловыразительна.

В противоположность ранним переводчикам, использовавшим фольклорные мотивы, Брюсов — певец “владык и вождей” — прибегает в VIII строфе к монументальному одическому стилю (45-46):

Царство воронов — гробница; как же ты зовешься, птица,
В мире мертвых, где струится тихо Стиксова вода?

Из X строфы переводчик убирает значимую деталь — упоминание о том, что героя покинули друзья, надежды. Поэтому стих “Но меня, — сказал я, — завтра он покинет навсегда” (59) выглядит немотивированным.