Век Филарета

   Первый день пролетел в разговорах за самоваром. Филарет рассказывал последние новости о лавре и семинарии, о митро­полите Платоне и новом его викарии епископе Августине, хорошо известном обоим, о семинарских учителях и лаврской братии. Ректор накоротке пояснял, что следует поскорее познакомиться с митрополитом Амвросием и архиепископом Феофилактом, ибо первый играет главную роль в Синоде, а второй вершит всеми делами в Комиссии духовных училищ, приобретшей едва ли не большее значение, и утверждение Филарета преподавателем духовной академии зависит именно от комиссии, то есть от владыки Феофилакта . Размещается комиссия по повелению государя в Михайловском замке, занимая четыре залы на втором этаже.

   На следующее утро после заутрени и благодарственного молебна в лаврском соборе архимандрит Евграф представил новоприбывшего иеродиакона Филарета митрополиту новгородскому и петербургскому Амвросию.

   Большие залы и комнаты с высокими потолками были обставлены роскошно и, по троицким представлениям «по дворянски»: изящные стулья, кресла, столики, диваны, высокие зеркала в простенках окон, под ногами паркет, образующий диковинные узоры.

Показалось, что сам владыка чужд этому блеску.

   Топили жарко, и потому митрополит был в одном суконном подряснике с финифтяною панагией. Среднего роста, грузный, со строгим взгядом из-под лохматых бровей, он вполне отвечал образу архиерея.

   После благословения митрополит начал расспросы о московских новостях. Занимали его, впрочем, не столько ответы архимандрита и молодого иеродиакона, сколько сами молодые монахи. Амвросию нужна была опора во все нарастающем противостоянии с неудержимом в своем властолюбивом напоре архиепископом Феофилактом. Доверяться питерским было опасно — все либо примыкали к какой-либо дворцовой партии, либо склонялись к калужскому владыке. Надежнее было полагаться на вовсе сторонних...

    Трудным было восхождение митрополита Амвросия к высотам духовной власти, но еще более трудным оказалось удержаться там. Продвигал его поначалу Павел Петрович, еще будучи наследником. Став императором, в один год одарил его мальтийским орденом Иоанна Иерусалимского и высшими российскими ор­денами Святого Андрея Первозванного и Святой Анны 1-й сте­пени. Сделал первоприсутствующим в Синоде и главой петер­бургской епархии, 10 марта 1801 года возвел в сан митрополита, да вот беда — спустя день приказал долго жить... А молодой им­ператор скорее терпел его, чем уважал. Слухи о его замене стали постоянными. В таких обстоятельствах борьба Амвросия с обер-прокурором Яковлевым, стремившимся взять в свои руки все управление церковной жизнью, хотя и привела к удалению гор­деца, но вызвала неудовольствие государя и самим митрополитом.

   Приход в Синод князя Голицына поначалу обрадовал духов­ных. Князь был ленив и к делам равнодушен, как вдруг все пе­ременилось. Обер-прокурор начал изучать присылаемые из епар­хий бумаги, вменил архиереям в обязанность докладывать ему о всех происшествиях и сосредоточил в своих руках решение важ­нейших вопросов. Решения он

принимал подчас несогласные с мнением архиерейским. Государь же решал спор, как правило, в пользу князя.

   Митрополит Амвросий, подчиняясь желанию Александра Пав­ловича, начал подготовку реформы духовного образования. Со­ставление проекта он поручил своему викарию, епископу старо­русскому Евгению Болховитинову. Однако нежданно участие в деле приняли попавший в случай Сперанский и калужский Феофилакт. Они повели дело к тому, чтобы отнять у архиереев на местах контроль за семинариями и академиями, насаждая там дух широкой светской образованности. Амвросий большой беды в том не видел, в отличие от своего учителя и друга митрополита московского Платона, ибо в конечном счете тем повышался уро­вень подготовки всего священства. Проглядел он другой момент: возникшая из воздуха комиссия обрела реальную власть в пере­мещении духовенства и управлении жизнью духовных школ. Мне­ние его самого и всего Синода подчас и не спрашивали. В комиссии же тон задавал тридцатишестилетний Феофилакт... За составление проекта преобразований государь наградил митрополита орденом Святого Владимира 1-й степени, а Феофилакта, князя Голицына и Сперанского — орденами Святого Владимира 2-й степени. Ни­чего доброго от этой троицы для себя Амвросий не ожидал.

   Скромный инок сразу приглянулся владыке. Помогло ли тому то, что он тоже был учеником митрополита Платона и пользовался доверием московского архипастыря, или просто по сердцу при­шелся троицкий чернец, кто знает. Владыка сам был добродушен,

при всей своей опытности в политике, устал от нее и потому рад был видеть рядом иноков, не отягощенных суетными интересами, не втянутых в хитросплетения столичных интриг. Он положил сделать своей опорой в создаваемой Санкт-Петербургской духов­ной академии Евграфа и Филарета.