Ведьмы графства Эссекс

Июнь сменяет май, июль сменяет июнь, но как можно знать наверняка? Дождь – неослабевающий, неутомимый, – эта всепоглощающая пепельно-серая стихия, выстукивающая фугу смерти по крышам и полям, на которых лежат разорванные на куски останки людей. Он барабанит по лугу в Хантингдоне, когда промозглым днем Разоблачитель ведьм приказывает мужчинам копать, и в конце концов они выкапывают полусгнившее соломенное чучело, походящее на человека: вытащив железный гвоздь из соломенного туловища, Хопкинс способствует чудесному выздоровлению дочки местного землевладельца, бьющейся в припадке, – и еще трех ведьм заковывают в цепи. В Ските обнаруживается женщина, которая кормит большую жирную пчелу кровью из кончика большого пальца. Слухи расползаются. Зачем пятнистая кошка запрыгнула к вам в окно? Почему ваш горошек так пышно растет, хотя он пострадал от шторма? Сейчас таким вопросам придается большое значение. Отряд Хопкинса по прибытии в Ратлсден обнаружил жену викария торчащей из окна сыроварни вниз головой и молотящую лодыжками по воздуху. Юбки задрались так, что можно было сразу на месте осмотреть ее зад на наличие сосков, из которых она кормила Дьявола. Мэтью Хопкинс, генерал над охотниками на ведьм, все знают это имя. И женщины знают, что надо его бояться, и знают, что надо скрывать свой страх.

Судьи, председатели гильдий и пасторы – его покорнейшие слуги, как они пишут. Они хотят его. Они присылают письма с приглашениями – в Шотли, Таттингстон, Уитхем и даже в такую даль, как Нортгемптоншир. Они сулят деньги. Не слишком много, чтобы не оскорбить чувства аскетичного пуританина, но достаточно. Достаточно, чтобы более-менее разбогатеть, коль скоро его лошадь хорошо подкована и содержится в стойле, барашек освежеван и несколько шиллингов перекочевывают в липкие руки тех, кто орудует булавками. Достаточно, и даже немного с избытком, чтобы долгие ночи поисков и скачек по ухабистым, залитым водой проселочным дорогам были бы выгодны. Конечно, он делал бы все это и бесплатно. Он продолжил бы Божье дело, даже если бы на его пути встала целая армия. К счастью, никто не стоит. По крайней мере, из значимых людей.

Ясно, что не время для благопристойности, если хочется загнать в угол приспешниц дьявола. Божьи воители не могут себе позволить держаться на приличествующем расстоянии, когда подозреваемые брыкаются и вертятся под иглами. Подозреваемые частенько сопротивляются, и нужен кто-то, чтобы держать их, пока их тыкают острием.

Тела. Их так много – женских тел. Худые и толстые, дряблые и юные, вся эта плоть, как она есть. Подозрительные места, родинки, родимые пятна на шее, бородавки и волдыри, груди с прожилками вен, напоминающие куски голубого сыра. Он наблюдает все это с медицинской беспристрастностью.

Никакие из этих тел не возбуждают его, ему даже становится интересно почему. Он полагает, это одно из проявлений неестественной силы Дьявола. Или избранные не подвержены даже греховным помыслам? Он представляет, как протягивает руку, чтобы коснуться обнаженной груди или внутренней части бедра, и видит в своем воображении, как от его легкого прикосновения кончиком пальца плоть сморщивается и тысячи черных пауков прорываются в том месте, где он коснулся кожи, стряхивая икру со своих мохнатых лапок. Да – это не женщины, это мешки с пауками в женском обличье. Оболочки, заполненные темной дрянью. Боже. Это ужасно. Это восхитительно.

Ему снятся пещеры. Он часто и подолгу постится. Ему снится Ребекка, у него снова встает. Дело не в ее теле, а в чем-то другом. Может, это ее душа? Почему она так волнует его? Большие глаза, как у лесных существ. Он вспоминает, как прикоснулся к ее плечу там, в часовне. Он спасет ее, она не такая, как другие. Отойди от меня, Сатана.

А что делает господин Джон Стерн? Все, что скажет ему Хопкинс. В их партнерстве он тот, кто действует гибко, именно он располагает к ним местные власти и судей, он заставляет повиноваться провинциальных констеблей, он сдабривает едкую щелочь Хопкинса порцией шуток. Он пьет хорошее вино, которое им вручают в качестве благодарности благочестивые граждане. Он покупает жакет с разрезами на рукавах, подбитый шелком фисташкового цвета. Жакет принадлежал покойнику, но какое это имеет значение?

Похоже, он наименее проклятый Господом человек во всей Англии, – почти духовный, раздражающе бодрый, этакий кошелек для приема и выдачи монет. На постоялом дворе в Ярмуте он, хорошенько набравшись, не переставая говорит об Агнес, своей дорогой Агнес, самом милом создании из всех творений Божьих, готов поклясться в этом, которую он любит сейчас вдвое больше, чем когда женился на ней.