В одном лице

Я кое-что знал о том, как можно не любить собственное имя: я еще не забыл, как мне не нравилось быть Уильямом Френсисом Дином-младшим.

— Вам не нравится ваше имя? — спросил я.

— Можно и так сказать, — ответила она весело. — Вот тебе пришло бы в голову назвать девочку Альбертой?

— Как канадскую провинцию? — спросил я. Такое имя совершенно не вязалось с мисс Фрост!

— Для провинции еще куда ни шло, — сказала мисс Фрост. — Раньше все звали меня Ал.

— Ал, — повторил я.

— Теперь ты понимаешь, почему мне больше нравится «мисс», — сказала она, смеясь.

— Мне в вас все нравится, — сказал я.

— Придержи коней, Уильям, — сказала мисс Фрост. — Нельзя бросаться во влюбленности в кого не следует очертя голову.

Конечно же, я не понимал, почему это мне «не следует» влюбляться именно в нее — и как она может думать, что влюбленность в Киттреджа безопаснее? Я решил, что мисс Фрост просто напоминает мне о разнице в возрасте; наверное, она считает связь восемнадцатилетнего парня с женщиной за сорок непозволительной. Я размышлял о том, что с точки зрения закона я уже стал взрослым, хотя и недавно, а если мисс Фрост и правда ровесница тети Мюриэл, то ей, должно быть, года сорок два — сорок три.

— Девушки моего возраста меня не интересуют, — сказал я мисс Фрост. — Кажется, меня тянет к женщинам постарше.

— Милый мой мальчик, — повторила она. — Неважно, сколько мне лет, — важно, кто я есть. Уильям, ты не знаешь, кто я есть, правда?

Как будто сей экзистенциальный вопрос не был достаточно странным сам по себе, Аткинс выбрал именно этот момент, чтобы заглянуть в тускло освещенное фойе библиотеки. Мне показалось, что он вздрогнул от испуга. (Потом он рассказал мне, что его напугало собственное отражение в зеркале, висевшем в фойе подобно немому стражу.)

— А, это ты, Том, — сказала мисс Фрост, нисколько не удивившись.

— Видите? Что я вам говорил! — сказал я мисс Фрост, пока Аткинс опасливо разглядывал себя в зеркале.

— Как же ты ошибаешься, — с улыбкой сказала мне мисс Фрост.

— Билл, тебя Киттредж ищет, — сказал Аткинс. — Я заходил в комнату с ежегодниками, но мне сказали, что ты только что ушел.

— В комнату с ежегодниками, — повторила мисс Фрост; в ее голосе было удивление. Я взглянул на нее; на ее лице отразилась непривычная тревога.

— Билл проводит исследование ежегодников Фейворит-Ривер от прошлого к настоящему, — сказал ей Аткинс. — Это мне Элейн сказала, — объяснил он мне.

— Господи боже, Аткинс, — а ты, видать, проводишь исследование меня, — ответил я.

— Это Киттредж тебя разыскивает, — угрюмо сказал Аткинс.

— И с каких пор ты у Киттреджа на посылках? — спросил я.

— Хватит с меня на сегодня унижений! — трагически воскликнул Аткинс, воздев тонкие руки. — Одно дело, когда меня оскорбляет Киттредж — он со всеми так. Но когда ты меня оскорбляешь, Билл, — это уже слишком!

Развернувшись к выходу в преувеличенном негодовании, Аткинс снова встретился с тем пугающим зеркалом в фойе и задержался возле него, чтобы напоследок выдать:

— Это Киттредж твоя тень, а не я.

— На хер Киттреджа, — сказал я ему вслед, но он уже исчез.

— Следи за языком, Уильям, — сказала мисс Фрост, прижав пальцы к моим губам. — Мы же все-таки в ебучей библиотеке.

Это слово совершенно с ней не вязалось — как и имя Альберта, — но когда я повернулся к ней, она улыбалась. Она просто подтрунивала надо мной; теперь ее длинные пальцы коснулись моей щеки.

— Интересное замечание о тени, Уильям, — сказала она. — Случайно не это ли непроизносимое слово вызвало твой неожиданный уход из «Короля Лира»?

— Точно, — сказал я. — Значит, и вы уже слышали. Похоже, в нашем городке все знают обо всем!

— Может, и не совсем все — и, вероятно, не обо всем, Уильям, — сказала мисс Фрост. — К примеру, мне кажется, что ты знаешь далеко не все — по крайней мере, обо мне.

Я знал, что бабушка Виктория недолюбливает мисс Фрост, но не знал почему. Я знал, что тетя Мюриэл не одобряет ее выбор лифчиков, но как я мог заикнуться о тренировочных лифчиках, когда только что заявил, что мне нравится в мисс Фрост абсолютно все?

— Моя бабушка, — начал я, — и тетя Мюриэл…

Но мисс Фрост снова коснулась моих губ своими длинными пальцами

— Тс-с-с, Уильям, — прошептала она. — Ни к чему мне знать, что обо мне думают эти дамы. Мне гораздо интереснее послушать про твой проект с ежегодниками.

— А, да это не то чтобы проект, — сказал я. — Я просто просматриваю фотографии — борцов, по большей части, — и тех спектаклей, которые ставили в Клубе драмы.

— Вот как? — спросила мисс Фрост несколько отстраненно. Почему у меня возникло ощущение, что иногда она словно бы играет? Что там она сказала, когда Ричард Эббот спросил, доводилось ли ей выступать на сцене?

«Только в воображении, — ответила она ему почти кокетливо. — В молодости — постоянно».

— И до какого года ты дошел, Уильям, — до какого выпуска? — спросила мисс Фрост.

— До тысяча девятьсот тридцать первого, — ответил я. Теперь ее пальцы касались моего воротника, будто моя рубашка пробудила в ней сентиментальные воспоминания.

— Ты уже так близко, — сказала мисс Фрост.

— Близко к чему? — спросил я.