В одном лице

— Мои половые наклонности предельно ясны, — ответил я, попутно удивляясь самому себе: я играл, и моя проблема с речью никак себя не проявляла.

— Не знаю, не знаю, Нимфа, — сказал Киттредж, случайно или намеренно напрягая широкие мышцы на сильной шее. — На мой взгляд, в том, что касается половых наклонностей, ты еще не совсем определился.

— А, это ты! — весело сказала мисс Фрост, увидев меня; казалось, мой визит ее удивил. — А я думала, это твой друг. Он только что ушел. Я думала, это он вернулся.

— Какой еще друг? — спросил я. (Конечно, я тут же подумал о Киттредже — хотя я не назвал бы его другом.)

— Том, — сказала мисс Фрост. — Том только что заходил. Никак не могу понять, зачем он приходит. Он всегда просит книги, которые якобы не может найти в библиотеке академии, но я-то отлично знаю, что они там есть. В любом случае у меня никогда не находится нужной ему книги. Возможно, он ищет тебя.

— Что за Том? — спросил я. Я не мог припомнить ни одного Тома среди своих знакомых.

— Аткинс — кажется, так? — спросила мисс Фрост. — Лично мне он известен как Том.

— В школе все зовут его Аткинсом, — сказал я.

— Ох, сколько же еще в этой ужасной школе будут звать всех по фамилиям! — сказала мисс Фрост.

— Разве тут не полагается говорить шепотом? — прошептал я.

В конце концов, мы же были в библиотеке. Меня смутило, что мисс Фрост говорит в полный голос, зато ее слова об «ужасной школе» привели меня в восторг; я и сам втайне так считал, но, будучи преподавательским отпрыском, никогда не сказал бы ничего такого вслух, из солидарности с Ричардом Эбботом и дядей Бобом.

— Уильям, тут больше никого нет, — прошептала мисс Фрост. — Можно говорить так громко, как нам вздумается.

— Понятно.

— Полагаю, ты пришел писать, — громко сказала мисс Фрост.

— Нет, мне нужен ваш совет о том, что почитать, — сказал я.

— Все еще на тему влюбленностей в кого не следует, Уильям?

— Еще как не следует, — прошептал я.

Она наклонилась ко мне; она все еще была настолько выше меня, что мне показалось, будто я совсем не вырос.

— Можем об этом пошептаться, если хочешь, — прошептала она.

— Вы знаете Жака Киттреджа?— спросил я.

— Кто не знает Киттреджа, — безразлично сказала мисс Фрост; было непонятно, что она о нем думает.

— Я влюблен в Киттреджа, но пытаюсь что-то с этим сделать, — сказал я. — Бывают романы про что-нибудь такое?

Мисс Фрост положила руки мне на плечи. Я знал, что она чувствует, как я дрожу.

— Знаешь ли, Уильям, случаются вещи и похуже, — сказала она. — Да, у меня как раз есть один роман, который тебе нужно прочесть, — сообщила она, снова перейдя на шепот.

— Я знаю, зачем Аткинс сюда ходит, — выпалил я. — Он не меня ищет — он, наверное, влюблен в вас!

— С чего бы это? — спросила мисс Фрост.

— А почему бы нет? Почему бы любому мальчишке в вас не влюбиться? — спросил я.

— Ну, давненько в меня никто не влюблялся, — сказала она. — Но это очень лестно, Уильям, — так мило с твоей стороны сделать такое предположение.

— Я и сам в вас влюблен, — сказал я. — С самого начала, и еще сильнее, чем в Киттреджа.

— Милый мой мальчик, вот это ты напрасно! — воскликнула мисс Фрост. — Разве я тебе не сказала, что есть вещи и похуже влюбленности в Жака Киттреджа? Послушай, Уильям: влюбленность в Киттреджа безопаснее!

— Как может Киттредж быть безопаснее вас?! — воскликнул я.

Я чувствовал, что меня опять бьет озноб. В этот раз, снова положив ладони мне на плечи, мисс Фрост притянула меня к своей широкой груди. Я начал всхлипывать и не мог ничего с этим поделать.

Я плакал и ненавидел себя за это, но остановиться не мог. Доктор Харлоу на очередном невыносимом утреннем собрании сообщил нам, что излишняя плаксивость у мальчиков — гомосексуальная склонность, которой следует избегать. (Конечно же, этот недоумок не рассказал нам, как избегать того, что не можешь контролировать!) И еще как-то раз я слышал, как мама сказала Мюриэл: «Честное слово, не знаю, что и делать, когда Билли начинает реветь как девчонка!»

И вот я ревел как девчонка в городской библиотеке Ферст-Систер, в сильных объятиях мисс Фрост, только что признавшись ей, что влюблен в нее сильнее, чем в Жака Киттреджа. Наверное, я казался ей таким слюнтяем!

— Милый мой мальчик, ты меня совсем не знаешь, — говорила тем временем мисс Фрост. — Ты не знаешь, кто я, ты не знаешь обо мне ровным счетом ничего — ведь так? Уильям? Не знаешь, правда?

— Чего не знаю? — прорыдал я. — Я не знаю вас по имени, — признался я, все еще всхлипывая.

Я обнимал ее, хотя и не так крепко, как она меня. Как странно, думал я, что при такой физической силе у нее такая маленькая мягкая грудь. С ее-то широкими плечами и мускулистыми руками!

— Дело не в имени, Уильям — это не так важно, — сказала мисс Фрост. — Я имею в виду, что ты не знаешь меня.

— Но как вас все-таки зовут? — спросил я.

Мисс Фрост подчеркнуто громко вздохнула — и театрально разомкнула объятия, почти оттолкнула меня.

— Уильям, я многое поставила на карту, сделавшись мисс Фрост, — сказала она. — Обращение «мисс» досталось мне не даром.