В одном лице

Зато, хоть и с опаской, я последовал совету Херма Хойта. При следующей встрече с Артуром, тем борцом, что бегал вокруг озера в Центральном парке, я спросил, остается ли в силе его приглашение освежить мои скромные борцовские навыки в Нью-Йоркском спортивном клубе — теперь, когда Артур в курсе, что я не настоящий борец, а просто бисексуал, которому требуется поработать над самозащитой.

Бедняга Артур. Он был из тех благонамеренных гетеросексуалов, для которых просто немыслимо проявить жестокость или хотя бы тень неприязни к геям. Артур был либеральным ньюйоркцем без предрассудков; он гордился своей беспристрастностью — порой даже чрезмерной, — но при этом мучительно боялся сделать «неправильный» выбор. Он очевидно терзался, пытаясь решить, насколько «неправильно» будет отказать мне в приглашении в борцовский клуб только потому, что я, как сказал бы дядя Боб, малость голубоват.

Мои друзья-геи не одобряли мою бисексуальность; они либо отказывались верить, что мне всерьез нравятся женщины, либо считали, что я лукавлю насчет своей гомосексуальности (или ставлю одновременно на красное и черное). Большинство гетеросексуалов — даже лучшие из них, к которым относился и Артур, — считали бисексуалов просто-напросто геями. Единственное, что отпечатывалось в голове у гетеросексуальных мужчин, когда они узнавали о моей бисексуальности, — что мне нравятся мужчины. И Артуру придется столкнуться с этим, если он расскажет обо мне своим приятелям в борцовском клубе.

Был конец ветреных семидесятых; хотя терпимость к сексуальным различиям не была распространена повсюду, в Нью-Йорке она считалась почти нормой — в либеральных кругах толерантность предполагалась по умолчанию. Но я чувствовал свою ответственность за то, что предстояло Артуру; я не знал ничего о ревнителях традиций этого освященного веками древнего бастиона мужественности.

Понятия не имею, через что пришлось пройти Артуру, чтобы достать мне гостевой или, может, спортивный пропуск. (Как и с категорией моей готовности к службе, я уже не помню, как точно назывался этот дурацкий пропуск.)

— Ты с ума сошел, Билли? — спросила меня Элейн. — Смерти своей ищешь? Это же знаменитое анти-что-угодно. Антисемитский клуб, антинегритянский клуб.

— Да? — спросил я. — А ты-то откуда знаешь?

— Он антиженский — это я, блядь, точно знаю! — сказала Элейн. — Это ирландский католический мужской клуб — одного «католического» хватило бы, чтобы бежать оттуда со всех ног!

— Мне кажется, тебе понравится Артур, — сказал я. — Он хороший парень, честное слово.

— И наверняка женатый, — вздохнула Элейн.

Подумав, я вспомнил, что действительно видел кольцо на левой руке Артура. Я не связывался с женатыми мужчинами — время от времени с замужними женщинами, но с мужчинами — никогда. Я был бисексуалом, но давно уже не страдал от противоречий и сомнений. И я не выносил противоречий, которые раздирали женатых мужчин — если их при этом интересовали геи. К тому же, если верить Ларри, все женатики оказывались разочарованием в постели.

— Почему? — спросил я его.

— Они все просто помешаны на нежности — наверное, из-за того, что жены у них чересчур темпераментные. Эти ребята понятия не имеют, как скучна их «нежность», — сказал Ларри.

— По-моему, нежность вовсе не всегда скучна, — сказал я.

— Прошу меня извинить, дорогой Билл, — сказал Ларри со своим снисходительным взмахом руки. — Я забыл, что ты непоколебимый актив.

Ларри нравился мне все больше и больше — в качестве друга. Я даже начал находить удовольствие в его подколках. Мы оба как раз читали мемуары одного знаменитого актера — «знаменитого бисексуала», как называл его Ларри.

Актер признавался, что всю жизнь его привлекали женщины постарше и мужчины помладше. «Как вы сами понимаете, — писал знаменитый актер, — когда я был моложе, мне было доступно множество женщин постарше. Теперь, когда я постарел, — что ж, вокруг полно доступных молодых мужчин».

— Мне моя жизнь такой удобной не кажется, — сказал я Ларри. — Вряд ли бисексуальность когда-нибудь будет считаться просто разносторонним развитием.

— Дорогой Билл, — начал Ларри в этой своей манере, как будто писал мне деловое письмо. — Этот человек — актер, никакой он не бисексуал, он гей. Ничего удивительного, что теперь, когда он состарился, вокруг него обнаружилось много юных мужчин! Просто раньше он чувствовал себя в безопасности только с женщинами постарше!

— Это не мой случай, Ларри, — сказал я.

— Но ты еще молод! — воскликнул Ларри. — Просто подожди, дорогой Билл, — просто подожди.