Unknown

– Просто… Я всё думаю о Вилли, – наконец сдалась Бри. – Не об Уильяме Баккли, – я имею в виду своего брата.

Она слегка покраснела, как всегда, смущаясь произносить это слово.

– Я правда хотела, чтобы он знал. Но па и лорд Джон… Они так не хотели, чтобы Вилли узнал! И, может быть, они правы. У него своя жизнь, и хорошая. И они сказали, что он не сможет жить, как прежде, если я ему сообщу.

– Они были правы, – напрямик заявил Роджер. – Честный рассказ (если бы Вилли этому поверил) вынудил бы его жить в состоянии обмана и отрицания, которое съело бы его изнутри. Либо он решил бы публично признать, что является незаконным сыном шотландского преступника. Что. Совершенно. Исключено. В культуре XVIII столетия.

– Никто бы не отобрал у него титул, – возразила Брианна. – Па сказал, что, по британским законам, дитя, рождённое в браке, является законным отпрыском мужа, неважно, настоящий это отец или нет.

– Да, но представь, каково жить с титулом, на который ты, по твоему разумению, не имеешь права, и знать, что кровь в твоих жилах не так голуба, как ты всегда думал. И люди зовут тебя «лордом Таким-то», но ты представляешь себе, как бы они тебя называли, узнай они правду.

Роджер слегка встряхнул жену, пытаясь заставить её понять.

– Так или иначе, это разрушило бы всю его жизнь, – это всё равно, что посадить его на бочку с порохом и поджечь фитиль. Ты не знаешь, когда рванёт, но рванёт – это точно.

– Ммфм, – произнесла она, и на этом спор прекратился.

Но этот звук не походил на согласие, и Роджер знал, что спор не завершён.

Он уже проверил все двери и окна на первом этаже, закончив в своём кабинете.

Включив свет, Роджер прошёл в комнату. Сон ушёл окончательно, и нервы у него были на пределе. «Интересно, почему?» – подумал он. Неужели дом пытался ему что-то поведать? Роджер негромко фыркнул. Трудно не фантазировать в старом доме посреди ночи, когда оконные стёкла дребезжат от ветра. Однако обычно он очень комфортно чувствовал себя в этой комнате, ощущая, что это его место. Что сейчас не так?

Он быстро оглядел письменный стол, широкий подоконник с горшочком жёлтых хризантем, который Бри туда поставила, полки…

Он застыл как столб, и сердце заколотилось у него в груди. Там не было змейки. Нет, нет, вот она: его блуждающий взгляд нашёл её. Однако она лежала не на своём месте, перед деревянной шкатулкой с письмами Клэр и Джейми, а перед книгами двумя полками ниже.

Роджер взял змейку, механически поглаживая старое отполированное вишнёвое дерево большим пальцем. Может быть, Энни МакДональд переложила её? Нет. Она вытирала пыль и подметала в кабинете, но никогда ничего не сдвигала с места. Кстати, никогда ничего никуда не переставляла: он видел, как Энни подняла пару галош, небрежно брошенных посреди прихожей, тщательно вымела под ними и поставила их, забрызганные грязью, на то же самое место, и всё. Она бы никогда не тронула змейку.

Ещё менее вероятно, что её переложила Брианна. Он знал (непонятно откуда), что она питала такие же чувства по отношению к фигурке, как и он: змейка Вилли Фрейзера охраняла сокровища его брата.

Роджер снял с полки шкатулку, прежде чем его сознание пришло к логическому умозаключению.

Разом в голове зазвенели тревожные звоночки. Содержимое шкатулки перерыли: маленькие книжки лежали с одной стороны шкатулки поверх писем, а не под ними. Он вынул письма, проклиная себя за то, что никогда их не пересчитывал. Как он узнает, если одного не хватает?

Он быстро рассортировал их, прочитанные и непрочитанные, и подумал, что стопка непрочитанных на вид осталась примерно такой же: тот, кто рылся в шкатулке, не открывал их, – это было уже кое-что. Но кто бы это ни был, он, вероятно, также хотел остаться незамеченным.

Роджер торопливо перелистал распечатанные письма и сразу понял, что не хватает одного – написанного на самодельной Брианниной бумаге с вкраплениями цветов. Первого. Иисусе, о чём оно было? «Мы живы». Он очень хорошо это помнил. И потом Клэр рассказала всё о взрыве и пожаре в Большом доме. Написала ли она в нём, что они собираются в Шотландию? Может, и так. Но почему, чёрт возьми, долж…

Двумя этажами выше Мэнди села в постели и пронзительно завизжала, как банши.

ОН НА ПОЛШАГА ОПЕРЕДИЛ БРИАННУ, ворвавшись в комнату Аманды, и, подняв ребёнка из кроватки, прижал её к своему колотящемуся сердцу.

– Джемми, Джемми, – рыдала девочка. – Он исчез… он исчез… Его НЕТ!! – взвизгнула она напоследок, напрягшись в руках Роджера и крепко пнув его ногами в живот.

– Эй, эй, – утешал он, стараясь отвлечь и ласками успокоить её. – Всё в порядке, с Джемми всё хорошо. С ним всё отлично: он просто пошёл переночевать к Бобби. Завтра он будет дома.

– Он ИСЧЕЗ! – угрём извивалась Мэнди, не пытаясь вырваться, а просто на время обезумев от горя. – Его нет здесь! Здесь его нет!

– Ну, да. Как я сказал, он у Бобби, он…

– Нет здесь, – настаивала она и несколько раз похлопала себя ладошкой по макушке. – Нет здесь фа мной!

– Сюда, детка, иди сюда, – тут же сказала Бри, забирая у Роджера заплаканного ребёнка.

– Мама, мама! Джемми ИСЧЕЗ!