Unknown

– Я мог бы красть скот, – предложил Йен. – Хотя в наши дни настолько мало коров, что весь приход сразу бы узнал, что одна пропала. А я сомневаюсь, что смог бы спрятать животинку посреди овечек Дженни так, чтобы никто этого не заметил.

Держась рукой за подбородок, Йен подумал еще, но потом неохотно покачал головой.

– Печальная правда в том, Джейми, что сейчас, как и в последние двадцать лет, ни у кого в Хайленде нет ничего, что стоило бы украсть. Нет, боюсь, грабеж точно отпадает. Так же, как и измена, потому что Дженни бы уже меня убила. Что же остается? Ведь здесь даже и позариться-то не на что... Полагаю, все, что осталось, – это притаиться и убить кого-нибудь, но, хотя я и встречал парочку человек, которых хотел бы убить, я никогда не убивал.

Йен с сожалением покачал головой, и Джейми рассмеялся.

– О, да? Ты говорил мне, что убивал людей во Франции.

– Ну, да, убивал, но это – дело военное… или контрактное, – по-честному уточнил Йен. – Мне платили за то, что я их убил. Я делал это не из злости.

– Что ж, тогда я прав, – указал Джейми, – ты пролетишь сквозь чистилище, будто восходящее облачко, потому что я не могу вспомнить ни одного раза, чтобы ты мне солгал.

Йен с большой любовью улыбнулся.

– Да, что же, я, может, и привирал время от времени, Джейми, но не тебе. Нет, не тебе.

Он посмотрел на вытянутый перед ним потертый деревянный протез и почесал колено с той стороны.

– Вот интересно, будет ли разница?

– Как ее может не быть?

– Ну, штука в том, – пояснил Йен, повертев здоровой ногой туда-сюда, – что я все еще ощущаю свою отсутствующую ногу. И всегда ощущал – с того момента, как ее отрезали. Хотя и не постоянно, заметь, – добавил он, подняв глаза. – Но я ее чувствую. Жутко странно это. А ты свой палец чувствуешь? – с любопытством спросил Йен, подбородком указывая на правую руку Джейми.

– Ну... ага, чувствую. Не все время, а иногда – и это отвратительно, потому что, хоть его больше и нет, но болит он, как черт, – что как будто совершенно несправедливо.

Джейми готов был язык себе откусить за эти слова, ведь пока он стоял и жаловался на несправедливость потери пальца, Йен вообще умирал. Но Йен хрипло рассмеялся и, отклонившись, покачал головой.

– Если бы жизнь была справедливой, что бы было?

Некоторое время они сидели в дружеском молчании, наблюдая, как ветер двигается сквозь сосны на склоне холма напротив. Затем Джейми потянулся к своему споррану и достал небольшой сверток в белой упаковке, немного загрязнившийся, но плотно обернутый и в совершенной сохранности.

Йен разглядывал маленький сверток на ладони Джейми.

– Что это?

– Мой палец, – ответил Джейми. – Я... ну... я подумал, может, ты не будешь против того, чтобы его похоронили вместе с тобой?

Йен секунду глядел на друга, а потом его плечи затряслись.

– Господи, не смейся! – встревожился Джейми. – Я не собирался рассмешить тебя! Боже, Дженни меня убьет, если ты выкашляешь свое легкое и умрешь прямо тут!

Кашель периодически прерывался хриплыми приступами смеха. Прижав оба кулака к груди, Йен с трудом дышал, но в его глазах стояли веселые слезы. Наконец, он успокоился и медленно выпрямился, а его грудь вздымалась, словно кузнечные мехи. Он глубоко шмыгнул носом и небрежно сплюнул в камни ужасный алый комок.

– Уж лучше я умру здесь, смеясь над тобой, чем в своей постели, слушая молитвы шестерых священников, – сказал он. – Хотя, сомневаюсь, что у меня будет на это шанс, – Йен протянул руку ладонью вверх. – Ладно, давай его сюда.

Джейми положил завернутый в белое цилиндрик ему в ладонь, и Йен спокойно положил его в свой спорран.

– Я сберегу его для тебя, пока ты меня не догонишь.

ДЖЕЙМИ СПУСТИЛСЯ и направился сквозь деревья к краю болотины, которая начиналась прямо под пещерой. Было жутко холодно, резкими порывами дул ветер, и, когда длинные и изменчивые облака скользили над головой, тени и свет на земле мельтешили, будто трепещущие крылья птиц. Утром среди вереска он наткнулся на оленью тропу, но на каменистом склоне она исчезла, и теперь, возвращаясь к дому, Джейми находился позади холма, – с той стороны, где тот густо зарос буками и соснами, и на вершине которого высилась башня. Сегодня утром ему не встретился ни олень, ни даже пищуха, но его это не беспокоило.

Народу в доме сейчас много, и, разумеется, олень оказался бы кстати, но Джейми был счастлив просто выйти из дома – даже если вернется ни с чем.