Unknown

– Да, конечно, – вопреки себе Джейми тоже чуть горько улыбнулся.

Им обоим было по восемь лет. Мать Джейми и ее младенец умерли накануне. Дом наполнился скорбящими, а отец окоченел от шока. Они с Йеном выскользнули на улицу, взобрались по холму за домом и, пытаясь не смотреть на свежевырытую возле башни могилу, побежали в лес под защиту деревьев.

Затем замедлились, побрели тише и наконец, остановились на вершине высокого холма, где находились давно развалившиеся остатки какого-то древнего сооружения, которое они называли крепостью. Почти не разговаривая, они присели на обломках, завернувшись в свои пледы, чтобы защититься от ветра.

– Я думал, у меня будет новый братик, – сказал Джейми вдруг. – Но нет. Мы с Дженни так и остались вдвоем.

В прошедшие с тех пор годы ему удалось забыть эту маленькую боль от потери своего будущего братика – мальчика, который мог бы вернуть ему любовь его старшего брата Вилли, умершего от оспы. Джейми лелеял эту боль, словно маленькую хлипкую защиту от чудовищного знания о том, что его мать ушла навсегда.

Йен о чем-то ненадолго задумался, затем залез в свой спорран и вытащил маленький ножик, который отец подарил ему на прошедший день рождения.

– Я буду твоим братом, – сказал он очень просто и сделал порез на большом пальце, чуть зашипев сквозь зубы.

Потом Йен вручил ножик Джейми, который тоже порезался, удивившись тому, что это так больно, а потом они прижали свои большие пальцы и поклялись быть братьями. И были ими.

Джейми сделал глубокий вдох, мужественно поворачиваясь лицом к черной окончательности надвигающейся смерти.

– Йен. Может, мне...

Веки Йена поднялись, мягкий взгляд его карих глаз заострился в ясном осознании того, что он услышал в сдавленном голосе Джейми, который, усиленно прочищая горло, посмотрел в другую сторону, затем снова повернулся, смутно чувствуя, что отводить взгляд – это трусость.

– Хочешь, я помогу тебе уйти? – спросил Джейми очень тихо.

И даже пока он говорил, холодная часть его рассудка искала способ. Не ножом, нет: это быстро и аккуратно, – и достойный настоящего мужчины способ ухода – но его сестра и ее дети будут сильно горевать из-за этого. И ни один из них – ни Йен, ни он сам, – не имели права запятнать последнюю память кровью.

Рука Йена не ослабла и не вцепилась, но внезапно Джейми ощутил пульс, который безуспешно пытался отыскать – легкое устойчивое биение под его собственной ладонью.

Джейми не отвел глаз, но их заволокло слезами, и он склонил голову, чтобы скрыть их.

Клэр... Она знает способ, но он не станет просить ее. Ее собственная клятва не даст ей этого совершить.

– Нет, – сказал Йен. – Пока, нет, во всяком случае, – его взгляд смягчился, когда он улыбнулся. – Но я рад знать, что ты сделаешь это, если потребуется, mo brathair (мой брат (гэльск.) – прим. пер.).

Промельк движения остановил Джейми и мгновенно вырвал из задумчивости.

Зверь его не видел, хотя сам находился в поле зрения. Тем не менее ветер дул в сторону человека, и олень был занят: искал губами и зубами спрятанные под жестким слоем сухого вереска клочки травы и более мягких болотных растений. Слушая ветер, Джейми ждал. За кустом утесника виднелись только голова и плечи оленя, хотя, судя по размеру шеи, можно сделать вывод, что это самец.

Джейми ждал, чувствуя, как заново наполняется ощущением момента. Охота на благородного оленя на болоте отличалась от охоты в лесах Северной Каролины. Все должно быть гораздо более медленным. Погруженный в процесс поедания, олень немного вышел из-за кустарника, и Джейми начал незаметно поднимать ружье. В Эдинбурге он нашел оружейника, который выпрямил ствол, но с тех пор ему еще ни разу не удалось использовать оружие, и он надеялся, что прицел будет верным.

Джейми не использовал ружье с тех пор, как крепко саданул им гессенца на редуте. И внезапно в голове всплыло яркое воспоминание о том, как Клэр бросила на фарфоровое блюдце деформированную пулю, убившую Саймона. Джейми прямо собственной кровью услышал, как она звякнула и покатилась.

Еще один шаг, два; найдя вкусное, олень что-то отрывал и весьма сосредоточенно жевал. Будто обретая собственную целостность, дуло охотничьего ружья мягко уставилось в цель. Большой олень-самец, и до него не более ста ярдов. Джейми ощущал, как под его собственными ребрами бухает большое сильное сердце, пульсируя по металлу в кончиках пальцев. Приклад надежно умостился в выемке плеча.

И только Джейми начал сжимать курок, как позади в лесу кто-то закричал. Ружье дернулось, выстрел ушел мимо, с треском ломающегося вереска исчез олень, и крики прекратились.

Джейми повернулся и быстро зашагал в лес – туда, откуда доносились крики. Сердце колотилось. Кто? Женщина, но кто?

Без особого труда он нашел Дженни, которая стояла, замерев, на маленькой поляне, куда они с Йеном и с ней, будучи детьми, приходили, чтобы поиграть в рыцарей и солдат, и угоститься тем, что удалось стащить.

Дженни была отличным солдатом.