Туннель

Затем к ним подошла двенадцатилетняя девочка в красных чулках, съехавших вниз. Она видела, как толпа забросала каменьями «жену Мака». Девочка знала Мод, потому что в прошлом году несколько недель пролежала в ее больнице. Теперь она прибежала сюда под влиянием сострадания, но не решалась подойти к лежавшим. На некотором расстоянии от них стояли две женщины и несколько мужчин, тоже не решающиеся подойти. Наконец девочка, бледная от страха, подошла ближе и услышала тихий стон. Она испуганно отскочила и бросилась бежать к больнице. Но позвонить она не осмелилась. Она ждала у решетки. Когда случайно открыла дверь надзирательница, девочка вышла из-за решетки и сказала, указывая по направлению к станции:

– Они там лежат…

– Кто? Кто лежит там?

– Mac’s wife and his little girl![30]

А из штолен в это время всё еще бежали люди…

6

Аллан по прибытии в Нью-Йорк узнал из телеграммы Гарримана, что Мод и Эдит подверглись нападению жен рабочих. Больше ничего… У Гарримана не хватило ни мужества, ни грубости сказать Аллану всю страшную правду: что Мод убита, а Эдит умирает…

Вечером этого страшного дня Аллан выехал из Нью-Йорка на автомобиле. Он правил сам, как всегда, когда ему нужно было развить скорость. Его автомобиль промчался к зданию станции сквозь бесчисленную толпу женщин, рабочих, журналистов и любопытных, стоявших под зонтиками.

Шумная, возбужденная толпа тотчас же окружила автомобиль.

– Это Мак! – кричали женщины.

– Это он! Мак! Мак!

Но когда Аллан поднялся, всё смолкло. Ореол, который окружал его – ореол славы, таланта, силы, – всё еще не померк, и даже сейчас Мак не казался сраженным ударами судьбы. А между тем эти люди в ярости клялись убить его, где бы ни встретили!..

– Дайте дорогу! – крикнул Аллан. – Мы все жалеем о несчастье, которое произошло. Мы спасем всех, кого еще можно спасти!

Теперь со всех сторон загудели голоса. Те самые возгласы, которые раздавались в толпе с утра:

– Ты виноват!..

– Тысячи погибли!..

– Ты заманил их в западню!..

Аллан не потерял самообладания. Стоя на подножке автомобиля, он холодным взором смотрел на толпу, хотя его широкое лицо было взволнованно и бледно. Но вдруг, когда он открыл рот, чтобы заговорить, он вздрогнул. Он услышал яростный крик женщины. И больше не слышал уже никаких голосов.

– Они убили твою жену и ребенка!..

Аллан выпрямился. Его голова вдруг странно качнулась на широких плечах, смуглое лицо стало серым; его взгляд впился в глаза окружавших его людей. В этих глазах он прочел, что страшный голос сказал правду. Все глаза кричали ему ужасную весть!..

Тогда Аллан потерял власть над собой. Он был сын рудокопа, такой же рабочий, как все они, и его первое чувство было не горе, а бешенство.

Он отстранил шофера и пустил машину, прежде чем он еще сел за руль. Автомобиль врезался в толпу, шарахнувшуюся в ужасе и с криками в разные стороны. Толпа долго смотрела вслед автомобилю, исчезнувшему в дождливых сумерках.

– Так ему и надо! – кричали злобные голоса. – Теперь он знает, каково это!

Но некоторые покачивали головами и говорили:

– Несправедливо это было! Женщина, ребенок!

А разъяренная итальянка злобно кричала:

– Я бросила в нее первый камень! Я! Я ударила ее в лоб! Все они должны погибнуть!..

– Он виноват, Мак!.. Его и нужно было убить. Но его жена… Она была добрая женщина!

– Убить его!.. – кричала итальянка высоким дискантом на плохом английском языке. – Kill him! Убейте его, как собаку!

Дом, где жила Мод, казался необитаемым в унылых сумерках. При взгляде на него Аллан всё уже знал. Пока он шел по гравию садовой дорожки, ему вспомнился случай из его прежней жизни, когда он работал на постройке железной дороги в Андах, в Боливии. Он жил тогда со своим другом в бараке, и в его отсутствие один забастовщик убил его друга. Ничего не подозревавший Аллан возвращался с работы и шел к бараку, в котором лежал его убитый друг. И вдруг этот барак показался ему странно изменившимся и чужим. Такая же чуждая атмосфера окружала теперь его дом.

В передней пахло карболовой кислотой и эфиром. При виде маленького белого мехового пальто Эдит у Аллана потемнело в глазах, и он едва не упал. Но он услышал плачущий голос служанки, кричавшей: «Мистер Аллан! Мистер Аллан!..» И этот чужой голос заставил его взять себя в руки.

Он вошел в полутемную комнату. Навстречу ему вышел доктор:

– Мистер Аллан…

– Я приготовлен ко всему, – сказал ему Аллан тихо, таким спокойным, обычным голосом, что врач с удивлением взглянул на него. – И девочка тоже, доктор?

– Боюсь, что спасти ее нельзя: повреждено легкое…

Аллан ничего не сказал и пошел наверх. Ему казалось, что он слышит звонкий смех своей девочки… У дверей спальни Мод стояла сестра милосердия. Он вошел. В комнате горела одна свеча…