Туннель

На глазах Мод показались слезы, но она быстро вытерла их, так как никто не должен был их видеть. Взволнованная, она пошла с Эдит в ванную комнату. Это удовольствие она доставляла себе каждое утро. С такою же детской радостью, как и Эдит, она любила плескаться в воде, громко смеясь и забавляясь тем, что голоса их так гулко раздавались в ванной комнате, пускать горячий душ, а потом делать его всё холодней и холодней. Эдит хохотала, когда вода делалась почти ледяной и щекотала ее. После купания Мод занималась своим туалетом, а затем завтракала с Эдит. Это были самые счастливые часы для Мод. После завтрака Эдит отправлялась в «школу». У нее были собственная школьная комната с черной доской – она так пожелала – и ученическая скамья. Без этого комната не была бы похожа на школу!

В этот день, однако, Мод недолго оставалась в ванной. Эдит всячески старалась развеселить мать, и эта детская заботливость растрогала Мод до слез. После ванны она снова телефонировала в центральную контору. Наконец ее соединили с Гарриманом, и он намекнул ей, что катастрофа, к несчастью, гораздо значительнее, чем это можно было предположить вначале.

Тревога Мод всё усиливалась. Только теперь задумалась она над странным советом телеграммы: «Не выходи из дому…» Почему? Она не понимала Мака. Она прошла через сад в больницу и поговорила с дежурными надзирательницами. Там тоже было тревожное и подавленное настроение. Она пробовала болтать с больными детьми, но была так рассеянна, что ничего не понимала. Еще более взволнованная она вернулась домой.

«Почему я не должна выходить из дому?» – думала она. Нехорошо было со стороны Мака запрещать ей выходить! Она попробовала еще раз протелефонировать в контору, но без всякого результата.

Накинув платок, она прошептала:

– Я хочу сама видеть! Мак может говорить, что хочет! Почему я должна оставаться дома? Как раз в такую минуту! Женщины там в большом горе, и надо, чтобы кто-нибудь был возле них и мог их утешить…

Однако она всё же положила платок обратно и, принеся из спальни телеграмму Мака, в десятый раз перечла ее.

Почему? Почему она не должна выходить? Разве катастрофа так велика?..

Но если так, то именно тогда ей и нельзя оставаться в стороне. Ее долг – поддержать женщин и детей. Она рассердилась на Мака и решила выйти. Она должна точно знать, что случилось. И всё-таки она колебалась нарушить его странный приказ. Какой-то страх поднимался в ней. Она не знала почему. Наконец она решительно надела желтое резиновое пальто и повязала платком голову.

Но в дверях ее снова охватила тревога. Именно сегодня она не должна оставлять Эдит одну. Ах, этот Мак! Что он наделал своей глупой телеграммой!

Она вызвала Эдит из «школы», укутала обрадованную девочку в теплое пальто, надела капор на ее белокурую головку.

– Я вернусь через час, – сказала Мод горничной и вышла с Эдит.

На мокрой дорожке в саду прыгала лягушка. Мод испугалась, так как едва не наступила на нее…

Эдит ликовала:

– Какая маленькая лягушка, мама! Какая она мокрая! Зачем она выходит на дождь?..

День был угрюмый, больной, жуткий. На улице ветер ревел сильней, чем в саду, и гнал косыми полосами холодный дождь. «А вчера еще было совсем тепло!» – подумала Мод. Эдит забавлялась тем, что большими шагами переступала через лужи. Через несколько минут Мод и Эдит увидели Туннельный город; он лежал перед ними со своими конторами, трубами и лесом мачт для кабеля – серый и пустынный, в дожде и грязи. Мод сразу заметила, что из туннеля не выходили поезда с камнем. За все эти годы это было в первый раз! Но трубы дымили, как всегда…

«Почему он должен быть непременно на том месте, где произошла катастрофа? – подумала Мод. – Туннель так велик!» Но всё же ее не оставляли мрачные предчувствия…

– Послушай! – сказала она Эдит.

Девочка прислушалась и затем взглянула на мать. До них доносился гул голосов. А затем они увидели и людей – тысячеголовую серую движущуюся массу. Но в тумане трудно было разглядеть, в каком направлении толпа движется.

– Почему все кричат? – спросила Эдит.

– Они взволнованы несчастьем, Эдит! Когда отцы маленьких детей находятся в опасности, то матери, конечно, сильно тревожатся…

Эдит кивнула и через минуту спросила:

– А большое несчастье случилось, мама?

Мод вздрогнула.

– Я думаю – да, – отвечала она в раздумье. – Должно быть, это большое несчастье. Пойдем поскорее, Эдит!

Мод сделала несколько шагов вперед. Она хотела… да, чего она хотела? Она хотела заговорить с толпой…

Вдруг она с удивлением заметила, что толпа сама приближается к ней.