Туннель

– Телеграмму? У меня нет никакой телеграммы. Только телефонное сообщение.

– Давай его сюда!

– Хорошо, вы получите его.

Гарриман ничем не выдал себя и ушел.

Через минуту он появился снова с листком из своего телефонного блокнота в руке и громко прочел:

– «Буровая машина… Южная штольня… Взрыв. От двадцати до тридцати убитых и раненых. Гобби».

И Гарриман передал листок первому, стоявшему поблизости, и ушел в дом.

В одно мгновение записка была разорвана на сто кусочков: все торопились прочесть ее как можно скорее. Толпа успокоилась на некоторое время. Двадцать – тридцать убитых! Конечно, это ужасно, но всё же это не такая уж большая катастрофа! Успокоительнее всего подействовало то обстоятельство, что это известие было подписано Гобби.

Однако женщины не расходились. Удивительно! Их прежняя тревога вскоре опять овладела ими. Что, если Гарриман солгал?!

Женщины побежали к станции, куда прибывали поезда из туннеля, и ждали, дрожа от холода и кутаясь в платки. Со станции можно было видеть вход в туннель. Мокрые рельсы блестели при свете электрических фонарей, пока не исчезали в двух темных отверстиях. В одном из них вдруг появился яркий свет, и вскоре затем показался поезд, нагруженный камнем. Перерыва в движении еще не было, и грузовые поезда приходили и уходили регулярно по-прежнему, как в течение всех этих шести лет, днем и ночью. Женщины обступили рабочих, прибывавших с этими поездами, забрасывали их вопросами.

Но те ничего не знали – они находились уже в пути, когда произошла катастрофа.

Трудно понять, как мог распространиться слух о катастрофе чуть не через десять минут после того, как она произошла! Может быть, неосторожное слово какого-нибудь инженера или невольное восклицание у телефона дали повод к такому слуху. Однако тотчас не были приняты меры, чтобы никакие известия не проникали в город, и поэтому поезда продолжили ходить в туннель регулярно до шести часов. Но, согласно тайному приказу они останавливались в пятидесяти километрах от входа.

В шесть часов утра рабочим, которые должны были отправиться в туннель, было объявлено, что один грузовой поезд сошел с рельсов и поэтому надо раньше расчистить путь. Однако они все должны быть наготове отправиться при первой возможности.

Наиболее опытные из рабочих переглянулись, услышав это заявление. «Дело плохо», – подумали они.

Женщинам было приказано очистить станцию, но они оставались глухи ко всяким приказаниям. Они стояли неподвижно, устремив глаза на спуск к туннелю. Толпа всё возрастала: подростки, дети, свободные рабочие, просто любопытные. Туннель по-прежнему выплевывал камень. Непрерывно.

Вдруг кто-то обратил внимание, что поезда стали реже отправляться в туннель и наконец отправка совсем прекратилась. Толпа взволновалась. Никто не верил басне о том, что сошедший с рельсов поезд загромоздил путь. Ведь такие случаи бывали каждый день, но движение поездов не останавливалось!

Наконец совсем рассвело. Нью-йоркские газеты поспешили уже извлечь выгоды из катастрофы и выпустили сообщение: «Океан ворвался в туннель! 10 000 убитых!» Холодный белый свет раннего утра шел с моря. Мгновенно везде погасло электричество, и лишь на набережной вдали светил один огонек. Его забыли потушить. Но через несколько минут и он потух. Огромный и бездушный расстилался перед глазами сказочный город, со своими бесчисленными перекрещивающимися рельсами, тысячами поездов, мачтами для кабелей и отдельными небоскребами, над которыми тянулись серые облака.

Все лица казались желтыми, утомленными, съежив шимися и посиневшими от холода, так как с моря вместе с холодным светом потянуло ледяным ветром и пошел холодный дождь. Женщины послали домой детей за платками, пальто и пледами. Но сами не двигались с места…

Поезда, выходившие из туннеля, были вместо камней нагружены людьми. Отправившиеся незадолго перед тем туда поезда с рабочими и материалами тоже пришли обратно.

Возбуждение всё возрастало…

Но прибывавшие из туннеля рабочие ничего не могли рассказать о катастрофе. Наконец в девять часов пришли первые поезда, где буквально человек сидел на человеке. Все яростно жестикулировали, всё еще во власти паники. Они кричали:

– Туннель горит!

Толпа подняла неистовый рев. Люди стали беспорядочно бегать. Тогда появился Гарриман. Он влез на вагон, замахал шапкой и закричал. В лучах холодного утреннего света он казался застывшим, бледным трупом, и каждый при виде его решил, что произошло несчастье.

– Гарриман! Тише! Он хочет говорить!

– Клянусь, что я говорю правду! – крикнул Гарриман, когда толпа успокоилась. При каждом слове изо рта у него поднимались клубы пара. – Нелепость, будто туннель горит! Бетон и железо не могут гореть! Вследствие взрыва загорелись две балки под бурильной машиной, и это вызвало панику. Наши инженеры уже принялись за тушение пожара. У вас нет причин…