Цицерон. Поцелуй Фортуны

Переписка с Помпонием становилась неотделимой частью адвокатской практики и в дополнение творческой составляющей жизни. Короткого изложения мыслей не получалось, письма сочинялись, как литературное произведение, с особой тщательностью, оттого выходили длинными и пространными. Под натиском неразрешимых, на первый взгляд, проблем Марк отправлял другу одно письмо и в тот же день садился за следующее послание, заполняя его новыми страхами и сомнениями. Иной раз Аттик получал по три письма за день, написанных в перерывах между судебными заседаниями, на прогулке в саду, в коляске или в таберне в ожидании заказанного кушанья. Но чаще дома в столовой, где он диктовал секретарю в промежутках перемен блюд.

Однажды Марк засомневался, в чём показатель таланта судебного оратора – глубокое жадное молчание аудитории или крики восторга, взрыв аплодисментов? Ведь молчание – самое трудное испытание для человека, произнёсшего страстную речь перед ними. Два месяца прождал ответ:

«Друг мой! Тебе будет хуже, когда публика не заинтересуется твоим выступлением. Если они заскучают, могут разразиться хохотом и долго перешёптываться между собой или даже протестовать и во время речи произвести невообразимый шум… Вот будет беда! А в остальном сейчас ты, как и в другое время, прав!»…

Подобным образом Помпоний Аттик с привычным добродушием сполна и продуманно отвечал на все письма друга – Марка Цицерона.

* * *

Цицерон давно понял, что адвокату прежде всего необходимо иметь хорошую, а лучше – отличную память. Судебный процесс часто затягивается на длительное время. Излагая свою позицию, оратору приходится удерживать в памяти домашнюю заготовку выступления. Зачитывать речи на суде запрещалось! Цицерон не жаловался на плохую память, но приходилось запоминать огромный объём доказательного материала, показаний свидетелей, имена и содержание копий документов. Решение проблемы пришло само собой…

В Афинах он впервые услышал имя Метродора из Скепсиса, обладавшего, как утверждали, необыкновенной памятью. Знаменитый ритор дословно повторял беседу, которую вели по очереди несколько человек! Марк узнал, что Метродор действовал по системе запоминания речи, событий и обстоятельств «по методу Симонида».

По легенде, поэта пригласили на пирушку, где присутствовало много гостей. В разгар застолья Симонид по надобности вышел из помещения, и в этот момент обрушился потолок. Все участники погибли. После разбора завалов многие тела остались неопознанными. Симонид помогал родственникам, подтверждая, где кто сидел, на основании образных деталей, по памяти. Печальный опыт неожиданно привёл поэта к созданию так называемого «метода локусов (мест)», иначе – «системы организации памяти как своеобразного театра». В дальнейшем Симонид использовал его для запоминания собственных текстов и литературных произведений других авторов, удивляя окружающих отличной памятью.

Развивая метод Симонида, Метродор создал свой оригинальный способ запоминания – «зодиак», где было «триста и ещё шестьдесят мест в двенадцати небесных знаках, через которые проходит Солнце». Если у Симонида память опиралась на местонахождение пирующих гостей в ограниченном пространстве зала, Метродор использовал астрологические образы в качестве точек, придающих упорядоченность для запоминания текстов. В его мозгу появлялась своеобразная «запись», похожая на ту, как человек фиксирует письмена на восковой табличке. Система Метродора показала поразительные возможности человеческой памяти, что для непосвящённых в тайны мозга казалось если не чудом, то колдовством или магией.

Цицерон мечтал встретиться с Метродором в Греции, но философ длительное время находился при дворе царя Митридата Понтийского, где играл значительную политическую и культурную роль. Успел написать историческое сочинение о войнах Митридата с римлянами и прослыл ненавистником Рима.

Цицерону пришлось самостоятельно осваивать оба метода. Он понимал, что память – хранилище всех познаний, и если обдуманные слова не попадут в хранилище его памяти, они пропадут. Для запоминания текста значительного объёма он проговаривал всю заготовку дома, вышагивая из помещения в помещение. Выходил на террасу, в сад или во внутренний двор, по ходу запоминая предметы, мебель, вещи и при этом связывая с ними и закрепляя в голове этапы и разделы будущей речи. После, выступая на Форуме или в суде, мысленно перемещался по дому, повторяя свои шаги по веранде или тропинке в саду, «собирая в цепочку звенья разбросанных на ходу вещей-слов»…

Вместе с наследством Цицерону достались рабы, к которым с юности относился как к членам своей семьи, неизменно проявлял внимание и заботу. Среди рабов был ребёнок, Тирон, болезненный, но смышлёный и, как оказалось, восприимчивый к знаниям. Заметив достоинства и рвение мальчика, Цицерон сам выучил его грамоте, определив обязанности домашнего секретаря.