Царь-кукла (СИ)

— История поистине загадочная, молодой человек! — с немного театральной аффектацией воскликнула Елизавета Георгиевна, коснувшись его локтя. — Вы слышали, как я закричала? Так вот, считайте, что я громко выдохнула, потому что вы не слышали, как кричала наша директриса, когда три месяца назад вошла в свой кабинет! Хорошо, что музей еще был закрыт, иначе бы детям потом снились кошмары. Перед нами открылась немыслимая в этих стенах картина! Настоящий апокалипсис! При этом ни окна, ни двери не были сломаны. Тому, кто это сделал, не помешали ни замки, ни сигнализация. А главное — ничего, кроме матрешки с гербом не пропало. То ли ее прихватили как сувенир, то ли они приходили специально за ней. — Она понизила голос до самого доверительного уровня. — Некоторые у нас и правда уверены, что это была какая-то разновидность нечистой силы!

— Господи, да что же такое вы тут увидали?!

— Ох, это был настоящий ужас! Вас как зовут, простите?

— Лука Романович.

— Лука Романович? Правда? Какое необычное имя, надо же, мне нравится, просто супер!.. Это старое здание, Лука Романович, и в нем водятся мыши. Чтобы их ловить, в музее жила кошка, Маруська. Директор ее обожала, просто души не чаяла. Понимаете, она прекрасный человек, но одинокий. Так жалко ее… Так вот, значит, тем ужасным утром она нашла в кабинете мертвую Маруську. Но не просто мертвую. Подождите секунду, мне нужно собраться духом…

Елизавета Георгиевна откинула голову и шумно втянула воздух; было заметно, как жалко ей расставаться с кульминацией своего рассказа.

— Короче говоря, эти изверги прибили ее к полу, — она указала на паркет в центре кабинета, — и вокруг контуром нарисовали матрешку! Ее собственной кровью! Как в фильме ужасов! Можете представить? Кто-то из сотрудников выложил этот кошмар в Фейсбук, и откликнулось такое количество людей! Вы не поверите, фотография нашей несчастной киски облетела весь интернет!

Капралов поцокал языком.

— Очень даже верю, — сказал он. — История действительно скверная. Но ведь было расследование?

— Ну, какое расследование, Лука Романович, бог с вами! Это же не рассказ про Шерлока Холмса. Вы что, не знаете нашей милиции? Ничего ведь не пропало. Если не считать, конечно, никому не нужной матрешки. Разве будут они что-то делать? Ну да, опросили сотрудников, возбудили для приличия дело по статье «Жестокое обращение с животными». Сначала, правда, хотели по статье «Вандализм», но потом сказали, что произошло это не в музее, а в служебном кабинете, значит, не вандализм. Будто кабинет не музей! И жестокое обращение! Кто не знает, может подумать, что мы Маруську не кормили и она с голодухи прибила себя к полу… Видите ли, само проникновение такое странное, что им никто не хочет заниматься.

— Но кто-то из сотрудников мог действительно желать зла директрисе…

— Да что вы! Серьезно? Это что же надо сделать, чтоб такое заслужить? Сами подумайте! Нет, Лука Романович, это были чужие. Нас милиция сразу спросила, мог ли кто-то хотеть ее запугать. Но какой в этом смысл? Она не принимает решений ни по зданию, ни по финансированию, это все в ведении города. Мы музей, который ничего не закупает. Получаем копейки от того, что дают на реализацию мастерские, немного от посетителей и занятий с детьми, но основные расходы и зарплату все равно платит город.

— Но зачем же было мучить несчастную кошку?

— Вот именно! В том-то и дело! Если нужна матрешка, берите! Но причем здесь Маруська? Наверно, какие-то сатанисты, бог их знает. Или сумасшедшие. А матрешка просто подвернулась под руку.

10

Трехэтажное горчичного цвета здание с середины прошлого века стояло в глубине большого парка, почти леса. В погожий летний день оно напоминало шале посреди виноградников, даже мраморная крошка осыпалась с его ступеней с чувством собственного достоинства. Казалось, еще чуть-чуть, и жирный плющ поползет по шершавой стене на крышу, разламывая черепицу. Однако такие дни были здесь в меньшинстве, плющ благоразумно ползал по стенам градусов на десять-пятнадцать южнее, и в остальное время в сером московском свете этот корпус психиатрического отделения с романтической точки зрения походил на дом Ашеров, а с более привычной наблюдателю бытовой — на барак.

 Сразу за ним начиналась тенистая аллея. Сумасшедшие в лес обычно не ходили, а у спрятанных за деревьями других зданий больницы были свои дорожки для прогулок, деревья и скамейки; где-то здесь даже был приличных размеров пруд. Поэтому аллея, населенная задумчивыми породистыми комарами, способными выпить в один присест не меньше рюмки крови, была пуста. Еще только поднимаясь ко входу, Капралов знал, что они не станут сидеть внутри, а пойдут гулять. Именно сюда, к комарам.

— Вот и до свидания, лето, — сказал Денис, задрав голову к по-инстаграмовски сочному небу, когда они дошли до середины аллеи.

— Так долго же еще, — возразил Капралов. — Вся жара впереди.

— Вот мне и достанется только жара. Пару недель еще точно продержат.