Читаем Триумф полностью

Моим единственным критерием был мой лад с собой.

Но, кроме внутренней жизни, есть еще и социум. Мы все, по мере возможностей, отгораживались концентрацией в центре Москвы, стенами кафе, кино, зеркалами машины, наушниками в ушах, шлагбаумами около домов, консьержами. Мы формировали искаженную действительность или стремились попасть в нее. А потом отгораживали ее от своего потомства.

Даже с трудом просочившаяся в категорию «средний класс» прослойка стремилась создать тепличные условия для себя и своей семьи: съемная квартира в центре вместо собственной на окраине или в Подмосковье, приходящая уборщица из стран СНГ – стоимость 1–3 тысячи рублей за визит, няня для ребенка, частный детский сад для ребенка – стоимость от 40 тысяч рублей, частная школа для ребенка – от 70 тысяч. И так далее.

Все это было понятно – любовь к детям есть нормальное чувство, желание лучшей жизни для детей тоже. Но, во-первых, часто цены на эти услуги были неоправданно завышены, а, во-вторых, усилия далеко не всегда давали видимый результат.

В-третьих, люди хвастались своим «вкладом» в детей в социуме ценой полного отгораживания ребенка от действительности. Если они еще помнили о том, какова на вкус реальная жизнь, а еще вероятнее, ежедневно лебезили ради сохранности построенной конструкции перед начальством или же аккуратно форматировали дополнительные заработки, не проходящие, так скажем, через бухгалтерию, то последующее поколение было лишено любого соприкосновения с реальностью.

Чуть позже мы проверим, смогут ли дети, выросшие в цветочной клумбе, изменить мир. Мне кажется, что нет, и мне заранее их жаль.

7

К любой проблеме можно относиться как к драме, а можно – спокойно. Во втором случае больше шансов, что все кончится хорошо.

С Олегом для меня были роскошью простые вещи, например я хотела иначе обставить квартиру, хотела выбирать разные элегантные вещички и получать от этого удовольствие. Не скажу, что сейчас там было плохо, но и не скажу, что он сам был без ума от обстановки. А мне это было важно – скорее всего, до меня к интерьеру приложила руку другая женщина. Нужно было выстроить новый микромир для нас. А Олегу было все равно, он оставлял мне свободу, но было понятно, что всем этим ему заниматься лень. У него было много дорогих вещей, но риторика на тему обустройства жизненного пространства была, скажем так, демократической. А мне было обидно и хотелось плакать, потому что демократично – это хорошо, а косить под простака – нет. Я любила самое дорогое постельное белье, а ему было все равно. Его даже особенно не волновали мои изыски – чулки и прочие мелочи, в которых я себя чувствовала на 120 процентов, он же считал, что лучше всего – без них. В принципе, последнее мне нравилось, но в целом я была воспитана на изяществе, а он был совершенно невнимателен к деталям. Даже в этом мне казалось, что он меня никогда не оценит.

– Ты знаешь, что мне приснилось? – сказал он мне как-то спросонья, после более чем приятной ночи.

– Мы занимались сексом в твоем сне?

– Ты знаешь, нет. Мне приснился сон про пневмопочту! Я весь сон бегал, встречался с людьми – в общем, занимался этой почтой. Нервничал – представляешь, чего только не приснится.

Я даже не удивлена, потому что то, что в голове у этого человека, очень отличается от обычного. Чего стоит только антиквариат в подарок, а я, между прочим, люблю украшения – чего проще, зайти в торговый центр и купить. Но к этому мы пришли потом, после недвусмыленных намеков с моей стороны.

Хотя странных людей много. Будущий муж одной нашей знакомой нечаянно предложил ей стать его женой таким образом: «Придется мне жениться на тебе, ты сумасшедшая, и мне тебя жалко».

Люди, которые жили нормальной жизнью, были вокруг, но как-то не рядом. Мое внутреннее состояние с каждым годом становилось понятнее, более предсказуемым. В общем, я знала, какой реакции ждать от своего организма. Оставались только опасения по поводу того, что я стану проще, что это такая форма творческой импотенции, которая может стать результатом self-терапии. Но это всего лишь страх, причем совершенно обычный. Страх того, что не получится, страх что-то начать – с ним надо бороться деятельностью.

Все было неплохо.

8

В Олеге много хорошего.

Всему, что у него было, он был обязан только самому себе. Его отец был научным работником, мать – домохозяйкой. Квартиру в Москве он купил себе сам, как и машины, сам придумал и организовал бизнес. Точнее, дело. В общем, на ответ, чем занимается Олег, я говорила «он предприниматель», а не «он бизнесмен». Мне казалось, что это более правильное слово, «предприниматель», он предпринимает что-то. Бизнесменами же называли всех подряд, в том числе людей с сомнительным источником дохода.

У Олега была одна большая проблема: он был очень любопытен, интересовался всем – историей, современной литературой, политикой, социологией. Его тревожило многое из того, что не имело к нему прямого отношения. Этот любопытный маленький мальчик в нем мог раздражать, но, с другой стороны, он был таким страстным, когда разглагольствовал.

Перейти на страницу:

Похожие книги