Триалог 2. Искусство в пространстве эстетического опыта. Книга вторая

Что же здесь говорит нам о статусе нашей картины «реального» или «присутствующего» мира (и это включает, конечно, не только визуальное восприятие, а и слух, и вообще все чувства, например, проприоцепцию, или восприятие присутствия своего тела)? Да то, что «реальный мир» на самом деле — это некая нейро-симуляция, если можно употребить компьютерную терминологию. Она по большей части случаев провоцируется некими чувственными данными, исходящими от «реального мира» (после эпохэ, т. е. тем, что в нашем феноменальном представлении является реальным миром), но может порождаться и независимо, как в случае галлюцинаций и ошибок восприятия, когда мы «воспринимаем» несуществующие объекты или воспринимаем их ошибочно. (Имеется огромное количество неврологических исследований, которые подтверждают все это экспериментально и на базе патологий[85].) Сфера симуляции включает, таким образом, чувственную картину мира, само чувство присутствия, чувство детекции личности (что некий объект есть личность), и вообще все то, что с древности именовалось термином «бытие» (Секст Эмпирик так прямо и заявляет, мы называем «есть» (esti) то, что «является» (phainetai); таковое же употребление глагола «быть» можно проследить и у всех платоников, и в немецком идеализме, и в феноменологии)[86].

Важным здесь является следующее: эта-то вот феноменальная картина или феноменальный уровень и есть единственно доступный человеческому сознанию! Мы не можем ни доказать реальность мира за этой феноменальной картиной, ни понять, что вообще есть это «сознание» или Я, которое эту феноменальную картину порождает. За пределами феноменальной картины есть только область веры (это касается и естественнонаучников, которые, конечно, только верят как в свои предпосылки, так и в конечные результаты их теорий, например о сущности мира и т. п.).

Переходим теперь к более конкретной теме, касающейся напрямую эстетического восприятия. Для примера возьмем категорию цвета, фундаментальную для зрения. В последние несколько десятилетий проходили активные дебаты, основанные на экспериментальных данных, о том, что такое цвет, который, конечно, составляет основу визуальных искусств. Не будем перечислять различные позиции и суммируем выводы наиболее проницательных исследователей на примере психологов и философов чувственного восприятия Г. Хатфилда и М. Чиримууты[87]. Интересно что их позиции, при том что многие философы аналитического направления, как и многие естественнонаучники, полностью игнорируют феноменологическую школу, часто совпадают с позициями Гуссерля и Мерло-Понти. По их мнению, цвет не существует в физической природе, а только воспринимается в нашей феноменальной картине мира. Цвет — это не свойство предметов мира (которые, кстати, тоже порождаются в нашей симуляции чувством предметности!), а то, как наше сознание воспринимает некоторые аспекты мира. По нашей терминологии, это часть симуляции, которая только и видна в этой симуляции. Чиримуута также описывает цвет функционально: это то, что позволяет решить некие проблемы, связанные с функционированием в мире (например, ориентации, движения, идентификации и т. д.). Система восприятия, в том числе цветовая, не дает «истинной» картины мира, а просто практическую картину, позволяющую нам в нем ориентироваться. Состояния системы восприятия, такие как цвет, — это результат взаимодействия нашей системы восприятия с окружающей средой, то, как это взаимодействие представляется. Цвет — это «адвербиальное» (по-русски «наречное») свойство наших актов восприятия, а не качество объектов восприятия. Так, вместо того, чтобы сказать «небо голубое», более правильно сказать «мы воспринимаем небо голубо», т. е., «в голубой манере».

Такое понимание восприятия прежде всего естественно приводит нас к нашей следующей теме — об эстетическом опыте. Но оно также поднимает искусства на гораздо более высокий уровень по сравнению с неоплатонизмом или любыми другими метафизическими системами, которые основаны на какой-то мифической «истинной реальности» и мифической вере в то, что эту истину можно как-то постичь. Феноменальная картина — это все, в чем мы можем быть когда-либо уверены, в то время как и «объективная» реальность, и природа нашего сознания будут все время ускользать от нас. Но тогда то, что и существует только в нашей феноменальной картине и ее осваивает, т. е. искусства (вне нашей феноменальной картины, например для собаки, это просто какой-то мусор или шум), приобретает гораздо более важный статус, не ниже реальности, а может, даже и выше реальности, так как на самом деле «реальность» просто есть некая мифическая проекция, которую в принципе нельзя и доказать!

Тема 3