Три мушкетера. Том второй

 На слѣдующій день, когда вошли въ ея комнату, она лежала еще въ постели. Фельтонъ стоялъ въ коридорѣ, онъ привелъ женщину, про которую говорилъ наканунѣ и которая только что пріѣхала; эта женщина вошла, подошла къ кровати милэди и предложила ей свои услуги.

 Милэди была блѣдна, какъ обыкновенно, и цвѣтъ ея лица могъ обмануть всякаго, кто видѣлъ ее въ первый разъ.

 -- У меня лихорадка, сказала она:-- я не могла заснуть ни минуты въ продолженіе всей этой длинной ночи, я страшно страдаю... Отнесетесь ли вы ко мнѣ человѣчнѣе, чѣмъ это сдѣлали вчера другіе? Впрочемъ, я прошу только одного, чтобы мнѣ позволили остаться въ постели.

 -- Не хотите ли, чтобы позвали доктора? спросила женщина.

 Фельтонъ слушалъ этотъ разговоръ, не произнося ни слова.

 Милэди разсудила, что чѣмъ больше народу окружить ее, тѣмъ больше будетъ людей, которыхъ надо будетъ разжалобить, и тѣмъ болѣе усилится надзоръ лорда Винтера; къ тому же, докторъ могъ бы объявить, что болѣзнь ея притворная, и милэди, проигравъ первую партію, не хотѣла рисковать проиграть еще и вторую.

 -- Пойти за докторомъ, сказала она,-- на что? эти господа объявили вчера, что моя болѣзнь -- комедія; то же самое было бы, безъ сомнѣнія, и сегодня, потому что со вчерашняго вечера успѣли уже предупредить доктора.

 -- Въ такомъ случаѣ, сказалъ Фельтонъ, выведенный изъ терпѣнія этими нескончаемыми жалобами.-- скажите сами, сударыня, чѣмъ вы хотите лечиться.

 -- Ахъ, Боже мой, развѣ я знаю чѣмъ?! Я чувствую, что я страдаю, вотъ и все; пусть мнѣ даютъ, что хотятъ, мнѣ рѣшительно все равно.

 -- Подите, позовите лорда Винтера, распорядился Фельтонъ, утомленный этими нескончаемыми жалобами.

 -- О, нѣтъ, нѣтъ! вскричала милэди,-- нѣтъ, не зовите его, умоляю васъ, я чувствую себя хорошо, мнѣ ничего не нужно, только не зовите его!

 Эти слова были произнесены съ такою горячностью, съ такой увлекательной убѣдительностью, что Фельтонъ, подъ впечатлѣніемъ ихъ, сдѣлалъ нѣсколько шаговъ къ ней.

 -- Онъ вошелъ-таки, подумала милэди.

 -- Впрочемъ, сударыня, сказалъ Фельтонъ:-- если вы дѣйствительно страдаете, пошлютъ за докторомъ, но если вы насъ обманываете -- тѣмъ хуже для васъ; по крайней мѣрѣ, намъ не въ чемъ будетъ упрекнуть себя.

 Милэди ничего не отвѣтила, но, уткнувъ очаровательную головку въ подушки, она залилась слезами.

 Фельтонъ посмотрѣлъ на нее съ обычнымъ ему безстрастіемъ, затѣмъ, видя, что кризисъ грозитъ продолжиться, онъ вышелъ; женщина вышла вслѣдъ за нимъ. Лордъ Винтеръ не появлялся.

 -- Кажется, начинаетъ проясниваться, прошептала милэди, съ дикой радостью завертываясь въ простыни, чтобы скрыть отъ всѣхъ этотъ порывъ внутренняго довольства, который могли бы подсмотрѣть у нея.

 Прошло еще два часа.

 -- Теперь пора болѣзни кончиться, подумала она:-- встанемъ и постараемся сегодня же добиться чего-нибудь; у меня впереди только десять дней, и изъ нихъ сегодня вечеромъ истекаетъ второй.

 Утромъ, когда входили въ комнату милэди, ей принесли и завтракъ, а потому она сообразила, что не замедлятъ придти убрать его, и въ это время она опять увидитъ Фельтона.

 Милэди не ошиблась: Фельтонъ явился снова и, не обративъ ни малѣйшаго вниманія, завтракала ли милэди, или нѣтъ, отдалъ приказаніе, чтобы изъ комнаты унесли столъ, который приносили совсѣмъ накрытымъ.

 Фельтонъ остался одинъ; въ рукахъ онъ держалъ книгу. Миледи, полулежа въ креслѣ, стоявшемъ у камина, прекрасная, блѣдная, покорная, казалась святой дѣвственницей, ожидающей мученій.

 Фельтонъ подошелъ къ ней.

 -- Лордъ Винтеръ такой же католикъ, какъ и вы, сударыня, и думаетъ, что невозможность исполнять церемоніи и обряды вашей церкви для васъ можетъ быть тягостнымъ лишеніемъ, а потому онъ изъявилъ согласіе, чтобы вы читали каждый день повседневныя молитвы вашей обѣдни. Вотъ книга, въ которой вы найдете и требникъ.

 Замѣтивъ, съ какимъ видомъ Фельтонъ положилъ эту книжку на маленькій столикъ, стоявшій около милэди, какимъ тономъ онъ произнесъ эти два слова: ваша обѣдня и какая презрительная улыбка сопровождала эти слова, милэди подняла голову и съ большимъ вниманіемъ взглянула на офицера.

 Тогда по его строгой прическѣ, но черезчуръ утрированной простотѣ костюма, но гладкому, точно изъ полированнаго мрамора лбу, по твердому и проницательному взгляду она узнала въ немъ одного изъ тѣхъ мрачныхъ, суровыхъ пуританъ, которыхъ ей такъ часто приходилось встрѣчать какъ при дворѣ короля Іакова, такъ и при дворѣ французскаго короля, куда, несмотря на Варѳоломеевскую ночь, они приходили иногда искать убѣжища. На нее вдругъ нашло внезапное вдохновеніе, какъ бываетъ только съ геніальными людьми въ извѣстныя критическія минуты, въ тѣ именно минуты, когда приходится рѣшать вопросъ объ участи ихъ жизни.

 Эти два слова: ваша обѣдня и одинъ только взглядъ, брошенный на Фельтона, объяснили ей всю важность предстоящаго ей отвѣта.

 По свойственной ей быстротѣ соображенія, у ней тотчасъ же явился готовый отвѣтъ: