Три мушкетера. Том второй

 Милэди поблѣднѣла, какъ полотно простыни, на которой она лежала, и какъ она ни умѣла владѣть собой, но не могла удержаться отъ восклицанія, схвативъ за руку свою собесѣдницу и пожирая ее глазами:

 -- Что съ вами? О, Боже мой! спросила эта бѣдная женщина:-- не сказала ли я чего-нибудь вамъ непріятнаго?

 -- Нѣтъ, но это имя поразило меня, потому что и я тоже знала этого дворянина, и мнѣ показалось страннымъ, что я встрѣтила еще особу, которая, кажется, тоже знаетъ его хорошо.

 -- О, да, хорошо, хорошо! Не только его, но и друзей его: гг. Портоса и Арамиса.

 -- Въ самомъ дѣлѣ! Я также ихъ знаю, проговорила милэди, чувствовавшая, какъ морозъ пробѣжалъ по всему ея тѣлу.

 -- Въ такомъ случаѣ, если вы ихъ знаете, вы должны знать, что это добрые, хорошіе товарищи... Отчего вы не обратитесь къ нимъ, если вамъ нужна помощь?

 -- То есть, пробормотала милэди,-- я ни съ кѣмъ изъ нихъ не связана настоящей дружбой: я знаю ихъ, потому что много о нихъ слышала отъ ихъ друга д'Артаньяна.

 -- Вы знаете д'Артаньяна? спросила послушница, въ свою очередь схвативъ за руку милэди и пожирая ее глазами.

 Затѣмъ, замѣтивъ странное выраженіе лица милэди, она прибавила:

 -- Извините, сударыня, если я васъ спрошу, въ качествѣ кого вы его знаете?

 -- Я его знаю какъ друга, отвѣчала милэди въ замѣшательствѣ.

 -- Вы меня обманываете, сударыня, сказала послушница:-- вы были его любовницей!

 -- Это вы были ею, сударыня! въ свою очередь замѣтила милэди.

 -- Я?! проговорила послушница.

 -- Да, вы! Теперь я васъ знаю: вы -- г-жа Бонасье.

 Молодая женщина отступила съ удивленіемъ и ужасомъ.

 -- О, не отрицайте этого! настаивала милэди.

 -- Такъ что же! Да, сударыня, отвѣчала послушннва:-- не соперницы ли мы съ вами?

 Лицо милэди приняло такое дикое выраженіе, что во всякомъ бы другомъ случаѣ г-жа Бонасье убѣжала отъ страха, но она была вся поглощена своей ревностью.

 -- Ну, говорите же, сударыня, настаивала г-жа Бонасье съ той энергіей, которой, казалось, нельзя было ожидать отъ нея:-- были ли вы раньше или теперь вы его любовница?

 -- О, нѣтъ! вскричала милэди такимъ голосомъ, что нельзя было сомнѣваться въ.ея искренности:-- никогда! никогда!

 -- Я вѣрю вамъ, но отчего же вы такъ вскрикнули?

 -- Какъ, вы не понимаете? сказала милэди, уже оправившаяся отъ своего смущенія и вернувшая себѣ все присутствіе духа.

 -- Какъ же я могу понять, когда мнѣ ничего неизвѣстно?

 -- Вы не понимаете, что г. д'Артаньянъ, будучи моимъ другомъ, взялъ меня въ повѣренные своей тайны?

 -- Въ самомъ дѣлѣ!

 -- Вы не понимаете, что мнѣ извѣстно все: ваше похищеніе изъ маленькаго домика въ Сенъ-Жерменѣ, его отчаяніе, участіе его друзей и ихъ безполезные поиски! И какъ же вы хотите, чтобы я не удивлялась, когда вдругъ, совсѣмъ неожиданно, я сталкиваюсь съ вами, съ вами, о которой мы съ нимъ такъ часто говорили, съ вами, которую онъ любитъ всей душою и которую заставилъ и меня заглазно полюбить. Ахъ, милая Констанція, наконецъ-то я нашла васъ, наконецъ-то я васъ вижу!

 И милэди протянула руки г-жѣ Бонасье. Эта, побѣжденная ея словами, увидѣла въ той женщинѣ, на которую за минуту передъ тѣмъ смотрѣла какъ на свою соперницу, искренняго, преданнаго друга.

 -- О, простите меня, простите! говорила она, наклоняясь къ ея плечу,-- я такъ его люблю!

 Эти двѣ женщины остались нѣкоторое время въ объятіяхъ друга друга. Безъ сомнѣнія, если бы физическія силы милэди равнялись ея ненависти, г-жа Бонасье не осталась бы въ живыхъ послѣ ея объятій.

 Но, не имѣя возможности задушить ее, она улыбнулась.

 -- О, моя прекрасная, моя дорогая малютка! сказала милэди:-- какъ я счастлива, что вижу васъ! Дайте мнѣ наглядѣться на васъ.

 И, говоря это, она пожирала ее глазами.

 -- Да, это точно вы. Ахъ! изъ всего, что онъ мнѣ разсказывалъ о васъ, я теперь васъ узнаю, совершенно узнаю.

 Несчастная женщина не могла и подозрѣвать жестокой ненависти, скрывавшейся подъ личиной этого добраго выраженія лица, яснаго взгляда этихъ блестящихъ глазъ, въ которыхъ можно было прочесть только участіе и состраданіе.

 -- Въ такомъ случаѣ вы знаете, сколько я выстрадала, сказала г-жа Бонасье:-- потому что онъ говорилъ вамъ, какъ онъ самъ страдаетъ... Но страдать изъ-за него -- это блаженство.

 Милэди отвѣтила машинально:

 -- Да, блаженство.

 Она думала совсѣмъ о другомъ.

 -- И къ тому же, продолжала г-лса Бонасье,-- мои страданія скоро кончатся: завтра, можетъ быть даже сегодня вечеромъ, я его опять увижу, и тогда все прошедшее исчезнетъ.

 -- Сегодня вечеромъ? завтра? переспросила милэди, выведенная изъ своей задумчивости этими словами.-- Что вы хотите этимъ сказать? Развѣ вы ожидаете отъ него какого-нибудь извѣстія?

 -- Я жду его самого.

 -- Его самого! Вы ждете д'Артаньяна сюда?

 -- Его самого.

 -- Но это невозможно: онъ при осадѣ Лярошели съ кардиналомъ; онъ можетъ вернуться не раньше того, какъ городъ будетъ взять.

 -- Вы такъ думаете? Но развѣ есть на свѣтѣ что-нибудь невозможное для моего д'Артаньяна, благороднаго, честнаго дворянина?!

 -- О! я не могу вамъ повѣрить!

 -- Если такъ -- читайте! сказала въ экстазѣ своей радости и гордости несчастная женщина, подавая милэди письмо.