Три мушкетера. Том второй

 -- Какъ бы то ни было, сказалъ онъ:-- но сегодня вы меня еще не убьете; у васъ нѣтъ никакого оружія, и къ тому же я принялъ всѣ предосторожности. Вамъ удалось уже нѣсколько развратить моего бѣднаго Фельтона, онъ началъ уже подчиняться вашему дьявольскому вліянію, но я хочу спасти его, и онъ больше васъ не увидитъ, все кончено. Соберите ваши вещи, завтра вы уѣдете. Завтра въ двѣнадцать часовъ пополудни у меня въ рукахъ будетъ приказъ о вашей ссылкѣ, подписанный Букингамомъ. Я раньше назначилъ ваше отплытіе на 24-е число, но затѣмъ, передумалъ и рѣшилъ, что чѣмъ скорѣе это совершится, тѣмъ лучше. Если вы скажете съ кѣмъ-нибудь хоть единое слово, прежде чѣмъ сядете на корабль, мой сержантъ пуститъ вамъ пулю въ лобъ -- ему отданъ такой приказъ; если на кораблѣ вы скажете съ кѣмъ-нибудь хоть единое слово безъ разрѣшенія капитана, капитанъ броситъ васъ въ море -- такъ заранѣе условлено. До свиданья, вотъ все, что я имѣлъ на сегодня сообщить вамъ. Завтра я васъ увижу, чтобы проститься съ вами.

 Съ этими словами баронъ вышелъ.

 Милэди выслушала всю эту грозную тираду съ улыбкой: на устахъ у нея было презрѣніе, въ сердцѣ -- бѣшенство.

 Подали ужинъ; милэди чувствовала, что ей необходимо подкрѣпиться; она не знала, что могло еще произойти въ эту ночь, которая надвигалась и, казалось, будетъ страшной, такъ какъ все небо было обложено тучами, а сверкавшая вдали молнія предвѣщала грозу.

 Гроза разразилась около десяти часовъ вечера; милэди испытывала какое-то утѣшеніе въ томъ, что природа, казалось, раздѣляетъ мрачное состояніе ея души; громъ гремѣлъ въ воздухѣ, какъ гнѣвъ въ ея сердцѣ; ей казалось, что порывы вѣтра касались ея лба, какъ и деревьевъ, у которыхъ они гнули вѣтки и срывали листья; она стонала, какъ ураганъ, и ея голосъ терялся и заглушался страшнымъ голосомъ природы, которая, казалось, тоже издавала стоны отчаянія. Вдругъ она услышала стукъ въ окно и при свѣтѣ молніи увидѣла за его рѣшеткой человѣческое лицо.

 Она подбѣжала къ окну и открыла его.

 -- Фельтонъ! вскричала она,-- я спасена!

 -- Да, сказалъ Фельтонъ,-- но молчите, молчите, мнѣ нужно еще подпилить ваши рѣшетки. Будьте осторожны только, чтобы они не увидѣли насъ въ дверное окошечко.

 -- О! доказательствомъ того, Фельтонъ, что Богъ за насъ, сказала милэди,-- можетъ служить то, что они сами забили окошечко доской.

 -- Это хорошо, Господь отнялъ у нихъ умъ! сказачъ Фельтонъ.

 -- Что должна я сдѣлать? спросила милэди.

 -- Ничего, ничего, только заприте окно. Ложитесь въ постель, или, по крайней мѣрѣ, ложитесь не раздѣваясь; когда я кончу, я постучу въ окно. Но въ состояніи ли вы послѣдовать за мной?

 -- О, да!

 -- А ваша рана?

 -- Заставляетъ меня страдать, но это не мѣшаетъ мнѣ идти.

 -- Будьте же готовы по первому знаку.

 Милэди закрыла окно, потушила лампу и легла, какъ совѣтовалъ ей Фельтонъ, въ постель. Среди бури она слышала звуки пилы, подпиливавшей рѣшетки, и при каждомъ блескѣ молніи видѣла въ окнѣ лицо Фельтона.

 Она пролежала цѣлый часъ, едва дыша; холодный потъ покрывалъ ея лобъ, а сердце сжималось невыносимой тоской при всякомъ малѣйшемъ звукѣ, который раздавался въ коридорѣ.

 Иногда одинъ часъ кажется годомъ.

 Черезъ часъ Фельтонъ снова постучалъ въ окно.

 Милэди вскочила съ постели и отворила его. Два отпиленныхъ отъ рѣшетки желѣзныхъ прута образовали отверстіе, вполнѣ достаточное, чтобы въ него могъ пролѣзть человѣкъ.

 -- Готовы ли вы? спросилъ Фельтонъ.

 -- Да. Нужно ли мнѣ что-нибудь захватить съ собою?

 -- Золото, если оно у васъ есть.

 -- Да, къ счастью, мнѣ оставили то, которое я имѣла съ собой.

 -- Тѣмъ лучше, потому что я истратилъ всѣ свои деньги на наемъ лодки.

 -- Возьмите, сказала милэди, передавая Фельтону мѣшокъ съ золотомъ.

 Фельтонъ взялъ мѣшокъ и бросилъ его внизъ къ подножію стѣны.

 -- Теперь, спросилъ онъ,-- вы идете?

 -- Я здѣсь.

 Милэди встала на кресло и вылѣзла въ продѣланное отверстіе. Она увидѣла, что Фельтонъ висѣлъ надъ пропастью на веревочной лѣстницѣ. Въ первый разъ на минуту овладѣвшее ею чувство страха напомнило ей, что она женщина: эта пропасть ее испугала.

 -- Этого я и боялся, замѣтилъ Фельтонъ.

 -- Это ничего, ничего,-- я спущусь съ закрытыми глазами.

 -- Имѣете ли вы ко мнѣ довѣріе? спросилъ Фельтонъ.

 -- И вы еще объ этомъ спрашиваете!

 -- Протяните мнѣ ваши руки, скрестите ихъ вотъ такъ.

 Фельтонъ связалъ ей руки своимъ платкомъ и сверхъ платка веревкой.

 -- Что вы дѣлаете? спросила она съ удивленіемъ.

 -- Положите мнѣ руки на шею и ничего не бойтесь.

 -- Такимъ образомъ я заставлю васъ потерять равновѣсіе, и мы оба расшибемся.

 -- Будьте покойны -- я морякъ.

 Некогда было терять ни минуты; милэди обвила за шею Фельтона и сошла съ окна.

 Фельтонъ началъ медленно спускаться со ступеньки на ступеньку. Несмотря на тяжесть двухъ тѣлъ, лѣстница подъ ними качалась въ воздухѣ отъ сильнаго вѣтра.

 Вдругъ Фельтонъ остановился.

 -- Что такое? спросила милэди.

 -- Тише, сказалъ Фельтонъ:-- я слышу шумъ шаговъ.

 -- Насъ замѣтили!

 Наступило молчаніе, длившееся нѣсколько минуть.

 -- Нѣтъ, сказалъ Фельтонъ,-- ничего.

 -- Но что же тамъ за шумъ?

 -- Это патруль дѣлаетъ обходъ.

 -- А гдѣ онъ долженъ пройти?