Три мушкетера. Том второй

 Тогда милэди вооружалась всей свой энергіей, повторяя въ глубинѣ души своей имя Фельтона, этотъ единственный лучъ свѣта, проникающій до глубины того ада, въ который она упала, и точно змѣя, свивающая и развивающая свои чешуйчатыя кольца, чтобы испытать свою силу, она заранѣе окружала Фельтона тысячами изгибовъ своего изобрѣтательнаго воображенія.

 Между тѣмъ время шло, часы бѣжали и, казалось, будили время отъ времени колоколъ, и каждый ударъ металла отзывался въ сердцѣ плѣнницы. Въ девять часовъ, ни обыкновенію, пришелъ лордъ Винтеръ, осмотрѣлъ окно и желѣзныя рѣшетки, полъ, стѣны, каминъ и двери, и въ продолженіе всего этого долгаго и тщательнаго осмотра ни онъ, ни милэди не обмѣнялись ни единымъ словомъ. Безъ сомнѣнія, оба понимали, что положеніе сдѣлалось слишкомъ серьезнымъ, чтобы терять время въ безполезныхъ словахъ и въ безсильномъ гнѣвѣ.

 -- Нѣтъ, вамъ еще не удастся, сказалъ баронъ, уходя изъ комнаты,-- убѣжать сегодня ночью!

 Въ десять часовъ Фельтонъ пришелъ смѣнить часового; милэди узнала его шаги. Она угадывала теперь его походку, какъ любовница угадываетъ шаги возлюбленнаго, а между тѣмъ въ то же время она ненавидѣла и презирала этого слабохарактернаго фанатика.

 Условленный часъ еще не наступилъ, и Фельтонъ не вошелъ. Два часа спустя, когда пробило двѣнадцать, часовой быль смѣненъ.

 Наступилъ назначенный часъ, и съ этой минуты милэди стала ожидать съ нетерпѣніемъ.

 Новый часовой началъ ходить по коридору.

 Прошло десять минуть. Пришелъ Фельтонъ.

 Милэди стала прислушиваться

 -- Слушай, сказалъ молодой человѣкъ часовому:-- ни подъ какимъ предлогомъ не отходи отъ этой двери, потому что тебѣ извѣстно, что въ прошлую ночь милордъ наказалъ одного солдата за то, что онъ на минуту отлучился съ своего поста, несмотря на то, что я самъ караулилъ за него во время его отсутствія.

 -- Да, я знаю, отвѣчалъ солдатъ.

 -- Я приказываю тебѣ слѣдить какъ можно строже. Я пойду осмотрѣть еще второй разъ комнату этой женщины, у которой, я боюсь, есть злое намѣреніе посягнуть на свою жизнь, и я получилъ строгое приказаніе слѣдить за ней.

 -- Прекрасно, прошептала милэди,-- вотъ строгій пуританинъ начинаетъ уже и лгать.

 Солдатъ только улыбнулся.

 -- Чортъ возьми, лейтенантъ, замѣтилъ онъ,-- вы не всѣмъ несчастны, если на васъ возложено такое порученіе; особенно, если милордъ уполномочилъ васъ осмотрѣть даже и кровать.

 Фельтонъ покраснѣлъ; будь это при другихъ обстоятельствахъ, онъ сдѣлалъ бы солдату строгій выговоръ за то, что онъ позволилъ себѣ подобную шутку, но его совѣсть слишкомъ громко говорила въ немъ, и онъ ничего не возразилъ.

 -- Если я позову тебя, объяснилъ онъ,-- войди; точно также, если кто-нибудь придетъ, позови меня.

 -- Слушаю, лейтенантъ.

 Фельтонъ вошелъ къ милэди; милэди встала.

 -- Это вы? спросила она.

 -- Я обѣщалъ вамъ придти и пришелъ.

 -- Вы мнѣ обѣщали еще кое-что.

 -- Что же такое? Боже мой! проговорилъ молодой человѣкъ, чувствовавшій, несмотря на все умѣнье владѣть собой, что у него дрожатъ колѣни и на лбу выступилъ потъ.

 -- Вы обѣщали мнѣ принести ножъ и оставить его мнѣ послѣ нашего разговора.

 -- Не говорите этого, сударыня! Какъ бы положеніе ни было ужасно, возразилъ Фельтонъ,-- оно не даетъ права Божьему созданью прибѣгать къ самоубійству. Я обдумалъ и пришелъ къ заключенію, что никогда я не долженъ былъ принимать на свою душу такого грѣха.

 -- А! вы раздумали! замѣтила плѣнница, садясь на кресло съ презрительной улыбкой,-- и я тоже раздумала.

 -- Что?

 -- Что я ничего не имѣю сказать человѣку, который не держитъ своего слова.

 -- О, Боже мой! прошепталъ Фельтонъ.

 -- Вы можете удалиться, я ничего не скажу.

 -- Вотъ ножъ! сказалъ Фельтонъ, вынимая изъ своего кармана обѣщанное имъ орудіе, которое онъ принесъ, но не рѣшался передать своей плѣнницѣ.

 -- Дайте мнѣ его посмотрѣть.

 -- Зачѣмъ?

 -- Клянусь честью, я его отдамъ вамъ сейчасъ же; вы его положите на столъ и встанете между нимъ и мною.

 Фельтонъ подалъ оружіе милэди, которая со вниманіемъ осмотрѣла лезвіе и попробовала остріе его на концѣ пальца.

 -- Хорошо, сказала она, возвращая ножъ молодому офицеру:-- онъ изъ отличной, прочной стали... Вы вѣрный другъ, Фельтонъ.

 Фельтонъ взялъ ножъ и положилъ его, согласно условію, на столъ.

 Милэди слѣдила за нимъ глазами и сдѣлала видъ, что вполнѣ удовлетворена.

 -- Теперь выслушайте меня, сказала она.

 Эти слова были совершенно излишни. Молодой человѣкъ стоялъ около нея, съ нетерпѣніемъ ожидая, что она скажетъ,

 -- Фельтонъ, начала милэди съ меланхолической торжественностью,-- Фельтонъ, если бы ваша сестра, дочь вашего отца, сказала бы вамъ: когда я была еще молода и слишкомъ невинна, чтобы быть несчастной, меня завлекли въ западню, я не поддалась и устояла; противъ меня удвоили козни, насилія -- я устояла; оскорбляли вѣру, которую я исповѣдываю, Бога, которому я поклонюсь, потому что въ моихъ несчастіяхъ я прибѣгала къ нему за помощью -- я все-таки устояла; тогда начали оскорблять меня, и такъ какъ не могли погубить мою душу, то захотѣли навсегда осквернить мое тѣло; наконецъ...

 Милэди остановилась, и горькая улыбка мелькнула на губахъ ея.